Резервный фонд России на начало апреля достиг 1,827 трлн. рублей, Фонд национального благосостояния увеличился до 2,625 трлн. рублей, сообщил Минфин. По данным ведомства, с начала года сумма доходов Резервного фонда выросла на 60 млн. долларов, что эквивалентно 1,88 млрд. рублей, доходы ФНБ составили 90 млн. долларов или 2,77 млрд. рублей.

Но, как выяснилось, российские резервы не только копятся, но еще и теряют в стоимости. В результате курсовой переоценки в связи с ростом рубля с 1 января по 31 марта этого года Резервный фонд потерял 75,27 млрд. рублей, а ФНБ похудел на 151,71 млрд. рублей, минус еще 17,94 млрд. рублей от переоценки счетов фонда на долларовых депозитах в ВЭБе.

В связи с этим у критиков возникает вопрос: не лучше ли было использовать все эти потерянные на счетах фондов почти 245 млрд. рублей на модернизацию российской экономики, о которой постоянно твердят власти?

Резервы России со времени своего создания вызывают много споров. Они появились по инициативе министра финансов Алексея Кудрина для борьбы с так называемой «голландской болезнью», когда сверхдоходы страны от экспорта нефти изымаются из экономики, чтобы не разогнать инфляцию. Хотя в России, в отличие от Нидерландов или той же Норвегии, существует скорее даже «нигерийская» разновидность этой болезни, при которой деньги от продажи нефти накапливаются, а способ их потратить неизвестен. И чтобы это не закончилось тем же, чем в Нигерии – отсталой экономикой, тотальной коррупцией, нищетой населения и гражданской войной – было решено складывать доходы от нефти свыше 27 долларов с барреля в копилку.

Однако, как заявила министр экономического развития Эльвира Набиуллина, ведомство предлагает использовать часть средств ФНБ на стратегические проекты в России и за рубежом, «там, где это приносит нам необходимые технологические компетенции». При этом она добавила, что сначала нужно предусмотреть механизм возврата этих средств в фонд.

Сейчас на отдельных счетах по учету средств ФНБ в Центробанке размещено 27,72 млрд. долларов, 24,2 млрд. евро и 4,4 млрд. фунтов стерлингов. А на депозитах во Внешэкономбанке размещено 474,02 млрд. рублей и 6,25 млрд. долларов или 183,3 млрд. рублей по курсу ЦБ. Видимо, об этих 657,32 млрд. рублей на счетах Внешэкономбанка, который занимается стратегическими проектами, и идет речь. Впрочем, министр не уточнила, касается ли это предложение только инфраструктурных или инновационных проектов. И добавила, что ожидает «серьезной дискуссии» с Минфином по этому вопросу.

И дискуссия уже началась: министр финансов Антон Силуанов заявил, что Минфин выступает не за то, чтобы «постоянно заниматься накопительством», но хочет «создать подушку безопасности, которая бы обеспечивала в течение трех лет возможное сокращение цены на нефть до 80 долларов за баррель». А для того, чтобы создать эту «подушку», нужно отложить в Резервный фонд и ФНБ денежные средства в объеме 7 % ВВП, пояснил глава Минфина.

«А уже после того, как мы создадим такую подушку безопасности, 50 % поступлений доходов сверх 7 % в Резервный фонд или ФНБ могут направляться на приоритетные направления и инфраструктурные проекты», – считает Силуанов. Но при этом нужно будет еще и учитывать ситуацию на денежном рынке, чтобы эти средства не приводили к дополнительному денежному предложению и росту инфляции. В общем, пока будем копить, а не тратить.

По прогнозу Силуанова, в 2012 году Россия может направить в Резервный фонд вдвое больше запланированных 512 млрд. рублей, и при сохранении благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры общий объем Резервного фонда и ФНБ может увеличиться до 7 % ВВП уже к 2014 году. Вот тогда и будем тратить.

Министра финансов поддерживает и помощник президента России Аркадий Дворкович, который сообщил о том, что принято «принципиальное решение о возврате к докризисным принципам бюджетных правил, предусматривающих пополнение стабилизационных фондов за счет нефтегазовых допдоходов».

Напомним, что до кризиса все нефтяные доходы России направлялись в стабилизационные фонды, однако в кризис правительство стало использовать их для покрытия дефицита бюджета и на антикризисные меры. К примеру, только в прошедшем году на покрытие дефицита федерального бюджета было направлено 242 млрд. рублей из Резервного фонда, а в кризисном 2008 году траты были гораздо более значительными.

«Во время кризиса в конце 2008 года, когда фондовый рынок очень сильно упал, многие отечественные банки, которые вложили деньги в рынок недвижимости, оказались на грани банкротства, – рассказал «НП» независимый управляющий активами, владелец Chebotarev Lab Юрий Чеботарев. – Тогда для того, чтобы сохранить эти банки, банкротство которых могло бы обвалить всю финансовую систему России, правительство решило вложить в них деньги Резервного фонда для поддержания банковской ликвидности… Беда в том, что мы до сих пор не знаем, куда делись эти деньги – российские банки так и не отчитались публично, вернулись ли эти средства в Резервный фонд. Информация о российских суверенных фондах абсолютно непрозрачна, нам говорят только о том, насколько они растут, но мы не знаем за счет чего».

По его словам, это происходит потому, что все деньги суверенных фондов на поддержку банковской ликвидности шли через Внешэкономбанк, который вообще является абсолютно закрытой организацией. Например, в его состав входит Внешэкономбанк СССР, который по закону до сих не ликвидирован и является одним из учредителей Внешэкономбанка. В свое время это было нужно для того, чтобы погашать советские долги перед западными кредиторами Лондонского клуба. Реформа Внешэкономбанка СССР, действовавшего более 15 лет на необычных юридических основаниях, состоялась лишь в середине 2007 года, когда на его базе был создан Банк развития с капиталом в 70 млрд. рублей и гигантскими полномочиями, которые зафиксированы в законе о Внешэкономбанке. Таким образом, уникальность положения Внешэкономбанка СССР, неподконтрольного Центральному банку, была сохранена.

При этом значительная часть резервных средств в кризис была потрачена неэффективно. Например, сотни миллиардов долларов, которые Внешэкономбанк в 2008 году вложил в покупку акций для поддержки российского фондового рынка ушли в карманы зарубежных спекулянтов и были выведены из страны, а рынок все равно рухнул.

«Такая схема была вовсе не новой для российского рынка, – рассказывает Юрий Чеботарев. – После дефолта в 1998 году председателя Центрального банка Сергея Дубинина сменил Виктор Геращенко. Так как многие влиятельные иностранцы держали деньги в российском рынке, он взял, и на один день опустил курс доллара до 7 рублей, и все «нужные» инвесторы быстренько скупили доллары и вывели их из страны. То же самое произошло и здесь, а пакеты этих акций до сих пор лежат на балансе Внешэкономбанка, потому что он не может продать их по цене, намного уступающей покупке. Таким образом, ВЭБ превратился в «долгоиграющего» инвестора российского фондового рынка – на деньги суверенного фонда».

Тем временем, судя по официальным сведениям, именно в ВЭБе хранится значительная доля средств ФНБ – свыше 657 млрд. рублей. Выходит, он может распоряжаться ими по своему усмотрению, и безо всякого контроля со стороны Центробанка?

«Действительно, так устроено, что Внешэкономбанк служит основным распорядителем денег фонда, – соглашается Чеботарев. – Хотя главным распорядителем является президент и премьер-министр, а Центральный банк может только давать рекомендации в каких валютах их хранить. Еще раз напомню, что отчетность российских суверенных фондов непрозрачна, мы можем знать только те цифры, которые нам говорят, и проверить их невозможно. Не исключено, что на самом деле даже цифры совсем другие, не говоря уже об использовании этих средств».

С тем, что система накопления государственных резервов для смягчения возможных последствий кризиса неэффективна, согласны и в МВФ. «Исследование, которое недавно провели, показывает, что две трети резервов, которые накапливают страны, накапливаются из необходимости защитить себя от возможного кризиса, то есть застраховать себя. Но это весьма неэффективный способ управления, он очень дорогостоящий и, опять-таки, работает против сложившейся мировой финансовой системы, подрывает ее», – заявил глава представительства фонда в России Одд Пер Брекк.

Он пояснил, что резервы на случай кризиса формируются большинством стран в основной резервной валюте, то есть в долларах, а это увеличивает мировой валютный дисбаланс, в первую очередь по отношению ко второй основной резервной валюте – евро.