О том, какого решения инвесторы на рынке нефти ждут от ОПЕК+, чего стоит добывать нефть в условиях войны и почему Дании не стоит противиться «Северному потоку — 2», в интервью ТАСС на полях ПМЭФ рассказал глава крупнейшей частной нефтегазовой компании в Европе Wintershall Dea Марио Мерен.

— Давайте начнем с текущей ситуации на рынке нефти. Что происходит с ценами на нефть? Почему падают и как долго это продлится?

— Ну, лично я уже отказался прогнозировать поведение цен нефти, потому что оно просто непрогнозирумо. Я думаю, что нынешняя ситуация в значительной степени обусловлена ​​торговым конфликтом между США и Китаем, который, очевидно, подвергает риску глобальный рост и, как следствие, оказывает влияние на стоимость нефти. Поэтому чем раньше разрешится торговый конфликт, тем скорее мы снова увидим нормальную динамику по нефти.

— Как в этой ситуации на рынок может повлиять рост предложения нефти? Скажем, если ОПЕК+ в июле примет решение выйти из сокращения и увеличить добычу?

— Опять же трудно предсказать, потому что мы видели обе реакции рынка. Когда ОПЕК+ решил сохранить уровни добычи (летом 2017 года — прим. ТАСС), цены упали, в другой раз, когда ОПЕК+ добычу увеличил (летом 2018 года — прим. ТАСС), цены пошли вверх. Так что это не всегда однозначно.

Но в целом я бы ожидал, что котировки снизятся, если сейчас ОПЕК+ увеличит добычу. Как сильно могут упасть, сказать сложно, так как с другой стороны остаются геополитические риски, которые могут вытолкнуть их вверх.

Я думаю, что то время, когда страны ОПЕК+ показывали высокую приверженность сокращению добычи, оно было очень здоровым для рынка. Тот период обеспечивал некоторую стабильность, и это стимулировало инвестиции. А они нужны, чтобы удовлетворить тот дополнительный спрос, который может материализоваться в ближайшие пару лет.

— Одна из неопределенностей для рынка нефти сейчас — это ситуация в Ливии, где Wintershall Dea работает. Глава Национальной нефтяной компании Ливии, господин Саналла говорил мне недавно, что страна может потерять до 95% добычи, если военные конфликты не прекратятся. Как беспорядки влияют на вашу добычу в Ливии?

— Я полностью пониманию, о чем говорит господин Саналла. Добыча в Ливии действительно находится под угрозой. Инфраструктура, трубопроводы, терминалы легко становятся объектами любых конфликтов. Я полностью разделяю его озабоченность, Ливия находится на очень плохом пути.

Что касается нашей добычи там, то у нас есть производство на шельфе, поэтому оно не подвержено определенным рискам и продолжает добывать, но основная добыча в Ливии в нашем случае, и для страны в целом, сосредоточена на суше. В настоящее время мы добываем там около 50 тыс. баррелей в сутки, и это нелегко. Это ежедневная борьба, и мы не знаем, как долго мы сможем поддерживать добычу в данных обстоятельствах.

— Вы недавно завершили сделку по объединению с Dea и планируете IPO в 2020 году. Учитывая ситуацию неопределенности на рынке нефти, какой уровень цен нефти благоприятен для публичного размещения?

— Вы правы, очень волнующие времена для нас, мы завершили объединение Wintershall и Dea 1 мая, так что мы довольно молодая компания. Мы хотим быть готовыми к IPO к середине следующего года и во второй половине провести его. Но это зависит от многих факторов.

Во-первых, финансовые рынки должны быть в хорошей форме, особенно фондовые. Цены на нефть должны иметь определенную стабильность. Много показателей будут определять тот момент, когда целесообразно выйти на рынок, не только нефть.

Нам очень важно показать инвесторам, что мы очень устойчивая и надежная компания, что мы можем генерировать свободные денежные потоки при любом сценарии цен на нефть и газ. Так что это действительно наша история, у Wintershall Dea очень надежный, очень устойчивый портфель, у нас самая низкая в отрасли себестоимость производства, самые низкие эксплуатационные расходы, самые низкие затраты на разведку и разработку. Все это позволяет нам получать прибыль даже в условиях низких цен на нефть и газ.

— Акционеры Dea, с которой вы объединились, не имели активов в России. Значит ли это, что Wintershall Dea не будет увеличивать свое присутствие здесь?

— Теперь у нас есть два акционера, BASF и Letter One, и оба поддерживают нас в том, что касается планов роста. И часть этого роста придется на Россию.

В настоящее время мы совместно с «Газпромом» разрабатываем Южно-Русское месторождение в Сибири и начинаем работу на 4-м и 5-м блоках Ачимовских залежей.

— Какие активы в России вам более интересны — нефть или газ?

— Портфель активов Wintershall Dеа состоит на 70% из газа и на 30% из нефти. Я думаю, что это хорошее соотношение, потому что я лично считаю, что газ будет играть очень важную роль, когда речь идет о борьбе с изменением климата. В то же время мы занимаемся и нефтью, нам нравится добывать углеводороды, и мы не говорим, что предпочитаем одно другому. Это зависит от активов, которые будут предложены.

— Какую долю сейчас российские активы занимают в вашем портфеле?

— Я бы сказал, что она немного ниже 50%, если речь идет о добыче. Если же говорить о запасах, то у нас большие планы по приросту. Например, мы хотим расти в Норвегии, в Мексике, в Бразилии и в России, как я только что упомянул.

— Вы работаете с Россией, а точнее с «Газпромом» еще в одном крупном проекте — «Северный поток — 2». США угрожают ему санкциями, как известно. Но недавно стало известно, в законопроекте речь идет о санкциях против страхователей судов, которые занимаются трубоукладкой, а не инвесторов. Правильно ли мы понимаем, что самим участникам проекта санкции больше не грозят?

— Что касается «Северного потока — 2» и санкций, то тут существует много инициатив и много спекуляций на эту тему. Я бы не хотел их подпитывать.

Я думаю, важно то, что проект продвигается, проложено более 1400 км двух ниток, или более половины всего маршрута. Мы, как участник проекта, предоставляем и будем предоставлять ему финансирование. Вот об этом мы можем говорить.

— Все же не могу избежать вопроса о Дании. Правительство Дании подало в отставку после выборов. Повлияет ли это на процесс выдачи разрешения на дальнейшую прокладку трубопровода?

— Процесс получения разрешения от Дании, за которым очень внимательно следит проектная компания, к сожалению, очень долгий, он длится с начала прошлого года. Nord Stream 2 AG представила датским властям уже три заявки по трем альтернативным маршрутам. Сложно сказать, к какому из них Дания в итоге склонится.

Но как европеец, я надеюсь, что Дания будет играть по правилам Евросоюза. Лично я не понимаю, почему Дания выступает против проекта, который поможет Европе внести вклад в достижение Парижского соглашения по климату. Дания сама высоко привержена целям этого пакта и, наверное, есть некая ирония в том, что ее позиция помешает Германии достичь этих целей. Не вижу в этом логики. Поэтому я все еще уверен, что мы получим необходимые разрешения в Дании, но сколько времени это займет, нам еще предстоит увидеть.

— До какого времени вам нужно получить разрешение от Дании, чтобы проект был сдан по графику?

— Максимальная длина датского участка по всем трем маршрутам составляет 130 км. Это можно построить относительно быстро. Точнее вам скажут в проектной компании. Я лично все еще убежден и очень верю, что мы увидим ввод в эксплуатацию «Северного потока — 2» в конце 2019 года.

— Недавно Европейская комиссия инициировала пересмотр Энергетической хартии, чтобы усилить защиту инвесторов от внешних рисков. Вы поддерживаете эту идею? Какие условия необходимо добавить в закон?

— Мы следим за этой инициативой. Будучи европейской компанией, мы ожидаем, что Европейская энергетическая хартия будет открыта для всех источников и видов энергии, которые помогают поддерживать климатические цели. Особенно те, которые вызывают нашу озабоченность и касаются поставок газа. Мы будем здесь прикладывать усилия и лоббировать газовые проекты.

tass.ru

Прогноз ценовых колебаний с 10 по 14 июня 2019