Обвала рубля в декабре не будет, полагает министр экономического развития Максим Орешкин. Он также считает, что прогноз роста экономики в 2% в этом году – реалистичный. О борьбе с бедностью, повышении пенсионного возраста, мерах по стимулированию экономического роста, а также о том, зачем сотрудники МЭР пересаживаются на такси и для чего ведомство собирается переезжать в комплекс «Москва-Сити», министр рассказал в онлайн-интервью «Газете.Ru».

ГАЗЕТА.RU
— Максим Станиславович, здравствуйте. Спасибо, что к нам пришли, добрались в такую зимнюю непогоду. Очень рада приветствовать вас в редакции «Газеты.Ru».

— Добрый вечер.

ГАЗЕТА.RU
— Хотелось бы в первую очередь попросить вас прокомментировать событие сегодняшнего дня, с одной стороны, ожидаемое, с другой стороны, неожиданное, — выдвижение Владимира Владимировича Путина в качестве кандидата на ближайших президентских выборах — 2018 года.

— Я бы провел параллель между 2018 годом и 2000 годом. Оба года — это точки начала длинного цикла экономического роста, нового цикла роста после продолжительной рецессии. Рецессия в экономике России длилась до 1998 года, сейчас — до 2016-го. И тогда, и сейчас в обществе сформировался большой запрос на изменения. На выборы идет лидер с высоким рейтингом и с высоким доверием общества, что позволяет делать такие изменения. Есть определенные отличия. Если тогда мировая общественность задавалась вопросом: «Who is мистер Путин», — то сейчас, бесспорно, Владимир Владимирович — это политик мирового уровня. И это, на самом деле, очень важно, потому что экономика стала более глобальной и возможность решать вопросы на международном уровне является очень важной. Чтобы нужные позитивные изменения – а запрос на них есть — произошли, чтобы российская экономика стала более конкурентоспособной на глобальном уровне, здесь задача всех тех, кто этого хочет, сделать все возможное, чтобы такие изменения произошли.

ГАЗЕТА.RU
— Это замечательно. Может быть, подскажете, что для этого будет делать правительство? Ведь президент говорил, что, собственно, программа правительства ляжет в основу курса на новые изменения. Какие конкретные меры вы намерены предпринять, чтобы экономика росла и, соответственно, развитие шло на все более и более высоких темпах?

— Когда мы в начале года готовили программу — в мае председатель правительства представил ее президенту, — мы, на самом деле, не сидели на месте. Потому что задача правительства — не просто готовить какие-то документы, а реализовывать изменения, которые ведут страну, экономику к более качественному состоянию. Поэтому многое из того, что было вписано в программу, уже стало конкретными действиями, и эти действия, эти изменения уже находятся в процессе реализации либо уже реализованы.

— Например, новое бюджетное правило, которое было в программе и которое является частью большого пакета структурных макроэкономических реформ, которые мы реализовывали, над которыми я очень активно работал еще будучи в Минфине. Этот пакет структурных макроэкономических мер реализован, и сейчас мы имеем макроэкономическую политику уже другого качества, другой уровень устойчивости и так далее.

— Если смотреть на отдельные блоки того, что могло бы быть и что уже помогает экономике двигаться вперед, я бы выделил несколько таких блоков. Это все, что связано с частными инвестициями: мы видим, что в за первые девять месяцев этого года рост инвестиций находится на уровне около 4%. Это все, что связано с развитием инфраструктурного строительства. Это истории с производительностью труда и повышением качества управления в экономики. Это все, что связано с человеческим капиталом. И очень важная тема — изменения в госуправлении. По каждому этому блоку что-то уже сделано, что-то находится в уже финальной стадии реализации, где-то мы на ранних этапах находимся. Что-то мы будем начинать делать в следующем году.

ГАЗЕТА.RU
— Возвращаясь к оценкам экономического развития в этом году, то, по данным Росстата, скромными получились результаты третьего квартала — рост составил 1,8%. В Минэке рассчитывали на 2,2%. По итогам года прогноз 2,1%, и оценку вы пока не меняли. Почему все пошло хуже в третьем квартале? И откуда такой оптимизм по годовым оценкам?

— Ну, смотрите. В этом году, конечно, очень много говорили об оптимистичности прогнозов правительства, Минэкономразвития. Я просто напомню ситуацию, в которой мы были в декабре прошлого года, когда ожидания всех экономистов были, что рост не превысит одного процента. Именно тогда мы впервые сделали оценку (обоснованную, понимая, какие меры экономической политики будут реализовываться правительством, какая ситуация складывается в экономике), что рост составит около двух процентов. Сейчас вот в вашем вопросе звучит фраза, которая не воспринималась бы еще год назад, что 1,8% — это низкие темпы роста. Поэтому здесь не оптимизм, а полный реализм. Мы видели, что ситуация будет развиваться таким образом, она примерно таким образом и развивается. Если смотреть на мое прошлое, то, например, в 2012 году, когда я еще работал в банковской системе, я, наоборот, выступал с прогнозами пессимистичными. Когда все ожидали, что рост в 3–4% сохранится после 2012 года, отчет, который я выпускал, говорил, что будет резкое замедление в 2013 году. Всегда очень важно смотреть на реальные события, которые происходят в экономике, и на те тренды, которые есть. К сожалению, многие просто ориентируются на прошлые цифры и делают вывод о будущем. А надо смотреть на то, что происходит. Что касается роста этого года, то здесь ситуация очень простая. На самом деле, основываясь исключительно на фактических цифрах Росстата, не совсем правильно делать оценку того, что мы получим по итогам года. Я просто напомню, что, если посмотреть, какие цифры сначала публиковались Росстатом в 2015 году, и какие цифры уже были опубликованы тем же Росстатом после получения более полного круга информации, то мы увидим, что они значительно отличаются. Первая оценка динамики ВВП в 2015 году была минус 3,7%. Затем, в начале 2016 года, поступила дополнительная информация, и сейчас оценка Росстата по 2015 году — это минус 2,8%. То есть, отличие было на один процент. Поэтому говорить, что сейчас предварительная оценка Росстата за девять месяцев там 1,6-1,7%, и поэтому рост не может за год сильно отличаться — это, на самом деле, неправильно. Потому что сейчас у Росстата нет полной информации по всему кругу предприятий, по малому бизнесу, у него неполная отчетность от компаний, и так далее. Эти данные будут поступать в течение всего 2018 года. Когда мы делаем оценку, по году в целом, мы смотрим, в том числе, на такие жесткие показатели, как потребление электроэнергии, грузооборот, продажа автомобилей, авиаперевозки, — целый ряд показателей, которые свидетельствуют, что рост может быть чуть больше, чем то, что сейчас показывает Росстат. Поэтому мы и не меняем сейчас оценку, мы оставляем на уровне около двух процентов. Десятые — это вообще не важно, 2,1 или 1,9 — около двух процентов. Когда Росстат посчитает, где-нибудь к середине следующего года, точную оценку, она, конечно, может отличаться. Но у Росстата главная задача — это поставлять справедливую независимую информацию, поэтому, по мере того, как у него будет больше данных, он, соответственно, и будет дооценивать и давать оценку, которая изменится. На самом деле, во всех странах мира так происходит: первая оценка ВВП, вторая оценка ВВП, третья. Потому что, чем больше есть информации — тем точнее можно оценить динамику экономики.

ГАЗЕТА.RU
— То есть применительно к экономическому прогнозу вас можно назвать таким мотивированным оптимистом: вы представляете достаточно оптимистичный экономический прогноз. А по жизни вы тоже оптимист? Считаете себя таковым?

— Еще раз скажу: касательно прогнозов я абсолютно не считаю себя оптимистом. Я считаю себя реалистом. И если динамика и факторы будут указывать на то, что ситуация будет ухудшаться, я буду первый, кто об этом скажет. Но по жизни — да, действительно, я оптимист. Потому что без оптимизма очень сложно добиваться результатов, сложно двигаться вперед.

ДАВИД
— Здравствуйте, что будет с экономикой в ближайшие 1-2 года? Будет рост или спад? Что можем мы, население сделать, чтобы как-то подготовиться к каким-то экономическим сдвигам (кроме того, как хранить деньги под подушкой)?
— Спасибо.

ЖЕНЯ
— Уважаемый Максим Станиславович! Вы рассказываете о росте экономике в 2 % и прогнозируете рост 1-2 % в течении будущих лет. при этом США показывают рост в 3 % и более. Не кажется ли Вам что это отставание, деградация и при таком подходе Россия обречена оставаться в мировых аутсайдерах? Почему у нас нет роста в 20-30? Что нужно сделать, чтобы в России наступал такой рост?

— Рост будет — здесь сомневаться не приходится. В конце прошлого года была дискуссия – будет ли еще спад экономики. Сейчас дискуссия нормализовалась, и дискуссия уже ведется относительно того, с каким темпом экономического роста мы будем жить в 2018 году и в последующие годы. Наш прогноз — базовый сценарий, — это чуть больше 2%. Целевой сценарий, которого мы будем стараться достичь, претворяя в жизнь разного рода изменения, — более 3% к 2020 году. Много это или мало? Во-первых, в США рост не 3%, он, если посмотреть динамику за последние годы, около 2%. Причем, это 2% восстановительного роста, то есть сопровождающегося снижением уровня безработицы. Сейчас у них период восстановительного роста подходит к концу, Федеральная резервная система активно повышает процентные ставки. С очень высокой степенью вероятности на декабрьском заседании она в очередной раз поднимет ставки. Поэтому рост там будет только замедляться. Второй момент: не совсем правильно оперировать исключительно показателем общего роста ВВП. Потому что демографическая ситуация в разных странах разная. Гораздо более справедливый показатель для сравнения стран — это рост подушевой. У нас демографическая ситуация непростая — из-за демографического провала 90-х годов. А минимум рождаемости у нас в стране был достигнут в 1999 году – в этом году этому поколению как раз исполняется 18 лет, и оно будет входить в состав рабочей силы. Из-за этого демографического провала численность рабочей силы у нас будет сокращаться. То есть даже такие же темпы роста, как в США, означают, что подушевой ВВП у нас растет быстрее. При такой демографии, при такой динамике рабочей силы для того, чтобы экономика росла быстрее, главная задача — это рост производительности труда. И здесь каждый конкретный человек должен ответить — готова ли компания, в которой он работает, с тем же количеством сотрудников выпускать на 30% больше или делать ту же самую работу с количеством сотрудников на 30% меньше. Когда у нас в среднем по экономике такое изменение произойдет, вот на столько наша экономика и вырастет. Программу по повышению производительности труда – она была в майском плане — мы сейчас запускаем. Есть пятерка «пилотных» регионов, уже начата работа на тех предприятиях, которые в этих регионах отобраны. Плюс — создаем федеральный центр компетенции. То есть сделана вся подготовительная работа для того, чтобы массированно развернуть работу этой программы с 2018 года и в последующие годы, в ближайшее время начнут появляться уже первые результаты здесь. Понятно, что для того, чтобы эта программа охватила всю экономику и ее влияние носило системный характер, потребуется несколько лет. Но опять же — в «пилотных» регионах, на «пилотных» предприятиях результаты уже будут в самом ближайшем будущем.

САША
— Максим Станиславович, добрый день! Планируется ли уточнение прогноза экономической динамики на текущий год? данные по третьему квартару говорят о том, что таргет в 2,1% может быть достигнут только при фантастических 3% в 4 квартале. Скептичны и аналитики ЦБ, чьи прогнозисты сейчас одни из лучших. Почему вы заложили такой оптимистичный сценарий осенью? Чтобы продемонстрировать ложный оптимизм правительства? Макропрогноз вызвал критику экспертного сообщества. Не считаете ли вы, что на этапе его подготовки специалистам вашего министерства имеет смысл проводить закрытые консультации с экспертами для отработки показателей на большем количестве макромоделей?

— Работа над прогнозом у нас никогда не идет кулуарно, мы всегда встречаемся с экономистами. В том числе с ведущими экономистами на рынке, которые заняты практической деятельностью, работают в банках, общаются с фондами, (эта работа мне хорошо знакома, и она очень непростая), это люди, которые отвечают за те цифры, которые они публикуют, и те идеи, которые они закладывают. Здесь консультации всегда идут, мы обмениваемся мнениями, идет живая дискуссия. Будет ли прогноз меняться? Да, конечно, будет. Потому что произошло несколько событий, которые оказывают влияние на прогнозные цифры. В частности, это продление соглашения между Россией и странами ОПЕК об ограничении добычи нефти до конца 2018 года. Соответственно, меньший объем добычи в следующем году означает, что запасы будут продолжать снижаться, и цены на нефть будут поддерживаться выше уровня, как минимум, 50 долларов за баррель.

ГАЗЕТА.RU
— То есть вы планируете корректировать свой прогноз по среднегодовой цене на нефть?

— В прогнозе есть базовый сценарий, который основывается на тех или иных предпосылках, в том числе по внешним условиям, и всегда есть указание — что будет происходить, если нефть будет дороже, если будет меньше, как она повлияет на курс, как она повлияет на динамику ВВП, на инфляцию, на другие показатели. Базовый сценарий по нефти на следующий год — это больше $50 за баррель. В начале года будем смотреть, определяться, какой конкретно уровень здесь поставить. Сейчас, напомню, у нас цены на нефть Urals находятся чуть меньше отметки в $60 за баррель. Происходят еще другие разные события, которые тоже оказывают влияние на экономический рост. Кроме того, отчетные данные выходят как раз в начале года.

ГАЗЕТА.RU
— Какой примерно уровень сейчас, есть понимание, на какой уровень скорректируете?

— Правильно нам поменять прогноз в начале следующего года, где-нибудь в январе, в конце января, когда мы получим от Росстата уже первую оценку динамики ВВП за 2017 год. Я просто напомню, что, например, в 2016 году, если на квартальные данные смотреть, то они выходили на оценку в минус 0,6. Оценка за год оказалась 0,2. Четыре десятых сразу. Поэтому данные, на которые можно будет опираться по 2017 году, будут в конце января. Мы посмотрим, что с нефтяным рынком происходит, хотя здесь мы каких-то больших изменений относительно текущих уровней не ожидаем. Чуть-чуть, может, цена на нефть уменьшится, но примерно будет где-то в этом диапазоне находиться, выше 50 и ниже 60 долларов за баррель. Оценим новые инициативы, например, программу по рождаемости. Эта инициатива изначально структурировалась нами таким образом, чтобы не только решить главную задачу — стимулировать рождаемость, но, при этом, еще и оказать положительное влияние на экономический рост, на снижение бедности. Эта программа — внесет положительную динамику здесь. Все эти инициативы будут учтены, все это будет погружено в новую оценку, и, я думаю, в январе-феврале мы ее презентуем.

МИХАИЛ ЧИСТИЛИН
— Насколько опасным Вы считаете постоянный тренд на сокращение частных инвестиций в негосударственные сегменты экономики для построения экономической модели страны на горизонте 10-15 лет?Видите ли Вы возможности для перелома тренда? Какие? Спасибо.

— На самом деле негативного тренда нет, и частные инвестиции сейчас растут больше, чем растет общий показатель инвестиций, по статистике. Но это даже не важно. Важно то, что, если мы смотрим вперед, на 10-15 лет вперед, то, конечно, частные инвестиции — это то, что должно стать основой экономического роста. Многие меры, которые должны поддерживать частные инвестиции, прописаны в программе (правительства. – прим. ред.). Например, связанные со структурными макроэкономическими реформами шаги, — это то, что обеспечивает предсказуемость макроэкономических показателей. Вы можете просто посмотреть, как, например, курс рубля сейчас зависит от колебаний цен на нефть — он гораздо более стабильный, чем это было раньше. Это прямой результат этих мер: это и бюджетное правило, и механизм покупки валюты на внутреннем валютном рынке. И это дополняет то, что делает Центральный банк с точки зрения инфляционного таргетирования, плавающего валютного курса и других механизмов.

— Что еще нужно в плане предсказуемости и что мы делаем? В последние годы старались выдерживать стабильный налоговый режим: каких-то резких изменений не было. Сейчас мы подготовили законопроект, который кодифицирует неналоговые платежи – над ним работали последний год и уже будем в ближайшее время готовы будем вносить его в Государственную Думу. Кодификация неналоговых платежей — это тоже очень важно с точки зрения стабильности условий, в которых работают предприниматели.

— Дальше — контрольно-надзорная деятельность. Это большой законопроект. Весь этот год мы согласовывали его со всеми участниками процесса. Десятки ведомств, которые участвуют в такой деятельности, сформировали новую концепцию. Сейчас этот законопроект внесен правительством в Государственную Думу. Это плод очень большой и кропотливой работы сотрудников министерства. Сейчас вещь, которую отдельно прорабатываем, — это переход тарифообразования на принципы долгосрочности. Работаем и с естественными монополиями, и с потребителями. Задача — создать понятные и предсказуемые условия как для естественных монополий, чтобы они могли строить с пониманием, какие у них будут денежные потоки на долгосрочный период, так и, конечно же, для потребителей, чтобы они понимали, какие у них есть издержки.

ГАЗЕТА.RU
— Уточняющий вопрос, по тарифам. Сейчас, как известно, есть некий целевой показатель — 4% рост в среднем по стране тарифов. Но получается в итоге, что в одном отдельно взятом муниципалитете может быть рост, скажем, на 30%, или даже на 40%, а где-то, например, на 3%, или на 2%. Насколько известно, ФАС разработала большой законопроект по поводу унификации тарифной политики. Поддерживает ли МЭР эту законодательную инициативу, когда она может быть реализована?

— Здесь два очень важных вопроса. Когда вы говорите про тарифы на различные жилищно-коммунальные услуги, там, на самом деле, даже если один регион смотреть, не то что индексация, уровень тарифа может отличаться между разными муниципалитетами в несколько раз. Это очень большая проблема и очень большая неэффективность экономики, которая, в том числе, мешает и экономическому росту, и, конечно же, ухудшает качество жизни людей, которые живут в тех муниципалитетах, где эти тарифы завышены. Поэтому большая работа, которую мы делали последний год, это создание системы бенчмаркинга расходов по всем водоканалам по всей стране. Для того, чтобы четко выявлять те водоканалы, где тарифы завышены, и, соответственно, разбираться уже дальше, конкретно, как ситуацию там нормализовывать. Эта работа у нас сейчас тоже подходит к концу, здесь идет общение с регионами. Мы уже показали первые результаты этих исследований. И вот регионы уже начинают потихоньку разбираться, у них появился инструмент.

ГАЗЕТА.RU
— Что грозит тем, кто завышает эти тарифы?

— Им грозит нормализация, снижение этих тарифов в дальнейшем. Там всегда есть конкретные истории, с ними нужно дальше разбираться. Но это общий механизм, который нормализирует всю страну и красным цветом высвечивает те точки, где есть проблематика.

ГАЗЕТА.RU
— Какие еще есть меры по нивелированию различий в тарифах?

— Есть план по снижению избыточных издержек, потому что, если есть избыточные издержки, значит, может быть, кто-то ворует, может быть, просто кто-то настолько неэффективен, что он кардинальным образом отличается от других. Вот это надо прекращать, вот с этим надо бороться! На это мы и нацелены. По законопроекту, о котором мы ранее говорили, мы работаем вместе с ФАС. Наши целевые установки с ФАС абсолютно одинаковые: чтобы была понятная, прозрачная система тарифообразования.

ГАЗЕТА.RU
— По срокам уточните, пожалуйста, на какой стадии находится этот законопроект?

— Я думаю, этот законопроект у нас пойдет на рассмотрение на весну, поскольку сейчас у нас уже осенняя сессия парламента подходит к концу. Мы ближайшие несколько месяцев активно поработаем над этим законопроектом, посмотрим, какие формулировки правильно сделать, и к весне будем готовы.

ГАЗЕТА.RU
— Каких тарифов он будет касаться?

— Он будет касаться не тарифов конкретных, он будет касаться принципов тарифообразования. То есть, на основе чего должен строиться тариф, что в нем должно учитываться, что не учитываться, и так далее. То есть, чтобы были понятные и прозрачные правила, в этой части.

НИКОЛАЙ
— Как долго Правительство РФ будет сдерживать рост рубля?

РОМАН
— Уже очевидно, что ваш прогноз по курсу в 67 рублей за доллар к концу 2017 года не сбудется. Вы сами верили в этот прогноз?

— Я вспоминаю прогноз, который мы давали в апреле. Тогда я выступал с публичными заявлениями, что рубль переоценен. Если сравнить текущую точку с апрельской точкой, то мы увидим, что рубль к евро подешевел на 15%, реальный эффективный курс снизился примерно на 7%. Рубль к юаню — на 10%. К доллару, да, он снизился не так сильно, как мы ожидали. Но это во многом стало следствием нашей недооценки слабости доллара на мировом рынке. Доллар к евро упал с 1,06 до 1,18. И, соответственно, евро подорожал, и рубль к доллару на этом фоне выглядел довольно устойчиво. Но вот что важно понять — та переоцененность рубля, которая была в апреле, вот этим 7-процентным ослаблением реального эффективного курса рубля сейчас нивелирована, и рубль торгуется примерно там, где он и должен торговаться, исходя из всех наших модельных оценок и того уровня, который необходим для балансировки платежного баланса. Второй очень важный момент — те правила, которые мы создали, с точки зрения покупок валюты Министерством финансов, обеспечивают бОльшую устойчивость и снижение зависимости колебаний внутренних показателей (курса, инфляции, динамики ВВП) от колебаний цен на нефть. Цены на нефть выросли — на это Министерство финансов отреагирует увеличением покупок валюты на внутреннем рынке. Нефть будет падать — соответственно, эти покупки будут сокращаться. Колебание этих покупок — это компенсация и защита внутреннего рынка от внешних колебаний, создание стабильных и предсказуемых условий, которые нужны для того, чтобы бизнес мог осуществлять долгосрочное планирование, чтобы банки выдавали долгосрочные кредиты. Все нацелено именно на это.

ГАЗЕТА.RU
— То есть в декабре рубль не рухнет?

— Не рухнет.

ГАЗЕТА.RU
— А на следующий год какие ожидания?

— И в следующем году не рухнет.

АЛЕКСАНДР
— Здравствуйте. Не кажется ли вам стратегия ЦБ РФ по таргетированию учетной ставки слишком агрессивной для развивающийся экономики. Если брать для примера экономии США или Франции 60-70 годов там инфляция на протяжении нескольких лет была в районе 10-15%, а процентная ставка синхронно повышалась с инфляцией при росте ВВП.

МИХАИЛ, СТУДЕНТ ТГУ
— Здравствуйте, Максим Станиславович. Как Вы считаете, может ли ЦБ снизить сам таргет по инфляции в 2018 году, при сильном отклонении от него по итогам года? Как влияет такой разрыв между инфляцией и ключевой ставкой на экономическое развитие? И вопрос по экономическому росту. Согласны ли Вы что в России для преодоления предела роста ВВП требуются структурные реформы. Если да, то какие? Спасибо.

— Во-первых, я бы не сказал, что у нас сейчас есть политика достижения 4% любой ценой. Даже если она была бы таковой, то у нас не было бы инфляции на уровне 2,5%. Но стратегия обеспечения низкой и устойчивой инфляции — это одно из ключевых условий долгосрочности развития экономики: долгосрочного кредита, долгосрочных инвестиций, долгосрочного планирования. Именно предсказуемость инфляции на длительный период времени позволяет лучше прогнозировать, лучше строить бизнес-планы как предприятиям, которые инвестируют, так и банкам, которые кредитуют.

— Чтобы сделать выводы о том, как ситуация в этой части может развиваться дальше, с точки зрения кредитных циклов, я всегда провожу параллель с началом 80-х годов – концом 70-х и началом 80-х — прошлого века в Соединенных Штатах Америки. Пик инфляции в Америке – инфляция под 20%. Высокие – очень высокие — кредитные ставки. И ФРС США, во главе которой в тот момент становится Пол Волкер, принимает решение бороться с инфляцией, сильно повышает кредитные ставки. Если не ошибаюсь, в начале 80-х годов базовая ставка Федеральной резервной системы была порядка 17%, или даже больше. Это позволило снизить инфляцию до низкого и стабильного уровня, привело к снижению процентных ставок, которые, конечно же, шли с определенным лагом за инфляцией, потому что зависят от снижения инфляционных ожиданий. Затем ФРС запустила длинный — 25-летний — кредитный цикл, который во многом обеспечил очень высокие темпы экономического роста и конца 80-х годов, и в 90-е годы. Да, там были разного рода эксцессы: самый крупный мы все прекрасно помним – «пузырь» на ипотечном рынке середины 2000-х годов. Но в целом этот кредитный цикл очень много дал для развития американской экономики.

— Мы проходим тот же этап и сейчас находимся в таком периоде, когда инфляция уже снизилась, а снижение кредитных ставок идет с небольшим запозданием. Это означает, что, смотря вперед, можно ожидать дальнейшего снижения кредитных ставок, при этом инфляция будет стабилизироваться. И я уверен, что Центральный банк будет четко следовать своей цели в 4%. И средний уровень инфляции, например, в следующие два года будет ровно 4%, потому что для анализа лучше использовать медианный показатель. И если такая инфляция будет отличаться от 4%, это, конечно, будет означать низкое качество работы Центрального банка в части денежно-кредитной политики.

ГЕОРГИЙ
— Добрый день! Максим Станиславович, не планируется ли проведение кредитной амнистии, хотя бы частично.

АЛЕКСАНДРА
— Добрый день. На данный момент остро стоит ситуация по невозвращенным кредитным средствам физическими лицами в банки (несколько млрд). Проводится ли аналитика влияния данного фактора на экономику страны? Будут ли кредиты в 2018 доступными для населения (% ставка)? Планируется ли внесение поправок в ФЗ 230?

ГАЗЕТА.RU
— Какая позиция у Министерства все-таки по поводу вот кредитования? Есть, что называется, обратная сторона медали. У нас достаточно большое число проблемных кредитов, которые люди не всегда могут отдать. Нужно ли, на ваш взгляд, ограничить кредитование физлиц? Как это можно сделать, чтобы, при этом, не обвалить потребительский спрос?

— Когда я говорил о крупных элементах программы, в том числе, связанных с поддержанием частных инвестиций, то там есть очень большой блок, связанный с финансированием. И одна из ключевых задач на ближайшие годы — это правильно сформировать новый кредитный цикл. Чтобы не повторить тех ошибок, которые мы допустили в 2011-2012 годах. Что произошло тогда? Тогда весь зарождающийся кредитный цикл, во-первых, начал очень быстро расти, и весь кредит фактически полностью ушел в необеспеченное потребительское кредитование. Там темпы роста были 40-50% год к году. То, что мы видим сейчас, по необеспеченным потребительским кредитам, если темпы роста последних трех месяцев сохранятся, годовой темп роста будет больше десяти процентов, примерно 11-12%. Я считаю, что такие темпы роста необеспеченного кредита слишком высоки. Они опережают рост зарплаты, это означает, что эта история неустойчива. И здесь, мне кажется, Центральный Банк уже чуть-чуть упустил инициативу, и здесь нужно довольно срочно принимать меры, чтобы эту часть потребительского кредитования, которая в основном уходит на импортные товары и поддерживает потребительский спрос в краткосрочном периоде, съедает его в долгосрочном периоде и ничего не делает для долгосрочного экономического роста. Вот эту историю нужно поджимать, чтобы рост здесь не превышал рост номинальных зарплат в экономике, чтобы долговая нагрузка населения не увеличивалась. А сокращая это кредитование, мы, соответственно, даем больше пространства для корпоративного кредитования (это означает новые инвестиции) и для ипотеки, что тоже ведет за собой положительную инвестиционную динамику, динамику экономики.

ВАЛЕНТИНА
— Наступят у нас времена когда ипотека будет 1 %?

ВАСИЛИЙ
— Максим, добрый день! Расскажите, пожалуйста, о ближайших перспективах ипотечного кредита, будут ли какие-то изменения в 2018 году, планируется ли вводить дополнительную поддержку государства на покупку жилья?

ГАЗЕТА.RU
— Многие эксперты ожидают роста ипотечного рынка. А вы? Где источник такого роста?

— Если говорить про ипотеку, то уже сейчас ипотечные портфели банков хорошо растут, очень активно идет выдача и активно идет рефинансирование портфеля. Где-то я слышал высказывание, что кто-то ожидает каких-то ипотечных «пузырей», видит риски. Здесь очень просто. У нас цены на недвижимость не росли практически 10 лет.

ГАЗЕТА.RU
— Это смотря где…

— В Москве цены 2017 года от цен 2007 года отличаются — в среднем — не очень сильно.

ГАЗЕТА.RU
— Но у потребителя есть ощущение, что цены постоянно растут.

— Смотря в каком сегменте потребитель присматриваете себе недвижимость, но в массовом сегменте больших изменений по ценам за 10 лет не произошло. Есть очень хороший показатель, который символизируют ситуацию с ценами, — это доступность: сравнивают показатель средней заработной платы и среднего ипотечного платежа за типичную квартиру порядка 50 квадратных метров. Если в 2006-2007 годах средний ипотечный платеж — это 180% от средней зарплаты по стране, то на текущий момент — это порядка 60%. То есть соотношение снизилось в три раза. Это означает, что доступность повысилась.

— Что будет происходить, если будет увеличиваться спрос на жилье, в том числе через ипотечный механизм? Если вы посмотрите на динамику строительной отрасли, вы увидите, что строительная активность находится существенно ниже тех уровней, которые мы видели в 2013-2014 годах. То есть дополнительный спрос в этом секторе экономики будет приводить к прямому росту ВВП и не создавать инфляционных рисков, потому что будут дозагружаться те производственные мощности, которые уже есть и которые сейчас не задействованы. Именно поэтому, например, когда мы структурировали программу повышения рождаемости, то включили элемент, ориентированный в первую очередь на средний класс, — это элемент, связанный с ипотекой. Это один из тех шести элементов демографической программы, о которых объявил президент.

— Рождение второго или третьего ребенка позволит семье снизить фактическую ставку по ипотеке до 6%. Если появляется второй ребенок, то снижение ставки действует три года, третий ребенок — это еще дополнительные пять лет. Причем, можно не просто получить новую ипотеку по пониженной ставке, но и рефинансировать ту, которая уже есть. Таким образом, появление еще одного ребенка в семье с ипотекой будет означать смягчение бремени. Это, конечно, механизм, который тоже будет создавать дополнительный спрос на ипотеку, потому что люди — молодые семьи – не будут бояться брать ипотечные кредиты. Это один из механизмов, который будет поддерживать спрос на кредиты и в итоге — спрос на строительные услуги, строительные материалы, — и в целом оказывать позитивное влияние на экономический рост в стране.

ГАЗЕТА.RU
— Будут ли ограничения для кредитных учреждений по оказанию услуг по таким ставкам?

— Это будет коммерческая ипотека, стандартная ипотека, а разницу между рыночной ставкой, которая сейчас опустилась ниже 10%, но находится пока еще на высоком уровне, и 6%, будет полностью компенсировать федеральный бюджет.

ГАЗЕТА.RU
— Расскажите об инфраструктурной ипотеке и фабрике проектного финансирования, которые должны разогнать инвестиционный процесс.

— Фабрика проектного финансирования — это тот механизм, который у нас находится уже на выходе, мы планируем в первом квартале подписать первые сделки по финансированию новых проектов. Мы каждую неделю совместно с Внешэкономбанком, с другими банками, сидим, доделываем конкретные элементы этой программы. Занимаемся уже технической документацией, порядком субсидирования, порядком государственных гарантий. Регламент работы самой фабрики — это сейчас то, что нами дорабатывается, для того, чтобы уже в первом квартале поддержать инвестиционный процесс, поддержать финансирование именно новых проектов, которые, в первую очередь, реализуются с нуля. Инфраструктурная ипотека — это другая история. Это история с большим объемом инвестиций в инфраструктуру. Я убежден, что инфраструктура — это одна из ключевых проблем российской экономики. Мы здесь недоинвестированы, качество инфраструктуры не соответствует тому уровню развития, который есть сейчас в Российской Федерации, и является серьезным ограничением на пути экономического роста. Без значительного увеличения инвестиций в инфраструктуру нам не достичь более высоких темпов экономического роста. Здесь, например, мы с Минэнерго очень плотно работали по программе, так называемой, «ДПМ-штрих». Это программа дополнительных инвестиций в электроэнергетику. Сейчас президент ее одобрил, в целом. Мы за ближайшие месяцы должны уже дорабатывать детали, для того, чтобы запустить новый цикл инвестиций в электроэнергетику.

ГАЗЕТА.RU
— Речь о действующих объектах или новых мощностях?

— По нашим с Минэнерго предложениям, она должна вести к модернизации имеющихся электроэнергетических мощностей — в первую очередь, модернизации тепловой электроэнергетики. В первой программе ДПМ был большой цикл инвестиций, который сейчас подошел к концу, инвестиции резко снижаются. Это приводит к снижению — серьезному снижению — загрузки, например, того же энергетического машиностроения. Там выпуск упал практически в два раза. То есть, дополнительный спрос в этой части, инвестиционный спрос, не будет носить никакого инфляционного давления — он будет дозагружать те мощности, которые сейчас недозагружены.

— К сожалению, производство инвестиционного оборудования – и под строительство новых станций, и под обновление, — резко упало, потому что предыдущий инвестиционный цикл закончился, а новый еще не начался. Через эту программу мы запускаем новый инвестиционный цикл в электроэнергетике для того, чтобы в том числе получить положительный эффект для экономический рост через увеличение загрузки предприятий энергетического машиностроения. На самом деле, это во многом часть программы инфраструктурной ипотеки, потому что компании, которые будут реализовывать эти проекты, будут привлекать финансирование за счет будущих платежей. Таким образом, в электроэнергетике механизм — это будущие платежи, часть тарифа, который не будет расти темпом выше инфляции, то есть не будет перекладываться на потребителя. Часть тарифа будет уходить напрямую тем, кто инвестирует в модернизацию.

— В целом вся программа инфраструктурной ипотеки — это привлечение долгового финансирования за счет будущих платежей для строительства объектов транспортной инфраструктуры, инфраструктуры в сфере ЖКХ и, в том числе даже социальной инфраструктуры.

ГАЗЕТА.RU
— Какую часть тарифа предполагается «засчитывать» инвестору, к примеру, в электроэнергетике? Как такой подход может действовать в транспорте?

— С 2021 года она (часть тарифа. — прим. ред.) постепенно будет увеличиваться – это то, что будет высвобождаться из-под программы первой по ДПМ. Почему это ипотека: инвестиции привлекаются сейчас, а платежи идут длительный период времени. То есть, это напоминает простую ипотеку, когда человек покупает квартиру.

— В транспорте немного другая история. Инфраструктурный объект обычно может нести на себе только часть потенциальных доходов для экономики. Если это железная дорога — это тариф, если это платная автомобильная дорога — это сбор за плату, но эффекты для экономики гораздо шире. Предприятия, которые находятся вдоль этого инфраструктурного объекта, бюджеты, которые начинают получать дополнительные налоговые платежи. То есть доходы распределены довольно широко.

— Почему здесь нужны какие-то специальные программы? Если посмотреть мировой опыт, во многих странах, когда создаются такие комплексные программы развития инфраструктуры, инфраструктура шагает довольно быстро вперед. Мы внимательно изучали опыт Китая, где как раз через долговой канал за последние 10 лет были сделаны гигантские инвестиции в инфраструктуру, мы внимательно смотрели на те ошибки, которые они допустили. Конструкция, которую они построили за 10 лет, не очень устойчива. Мы внимательно изучаем ошибки, чтобы самим их не повторить.

ГАЗЕТА.RU
— Фактически речь идет о новом типе государственно-частного партнерства?

— Да, мы как раз и планируем в основном базироваться на схеме концессии. Мы сейчас через внесение ряда изменений в законодательство тем типам проектов, которые существуют, попробуем сделать жизнь еще проще. Мы предлагаем сделать дополнительный механизм возмещения из бюджета налогов частным инвесторам, которые строят общественную инфраструктуру. И третий механизм — это создание специального фонда, который будет де-факто выполнять роль банка для финансирования инфраструктурных проектов, в том смысле, что он будет выдавать ипотечные кредиты. Он под будущие обязательства федерального бюджета, региональных бюджетов будет аккумулировать кредитный ресурс, направлять сразу его на строительство. А для того, чтобы вся эта схема была устойчива, нужно, чтобы совокупные доходы, которые получает экономика от реализации конкретного инфраструктурного проекта, превышали те проценты, которые этот фонд будет платить частным инвесторам за пользование денежными средствами.

ГАЗЕТА.RU
— Какие-то проекты для реализации в рамках инфраструктурной ипотеки уже отобраны?

— Сейчас как раз по этому списку работаем. Недавно обсуждалась история с развитием сети аэродромов на Дальнем Востоке, Дмитрий Анатольевич Медведев проводил правительственную комиссию. Там инфраструктура существенно недофинансирована. Есть история, связанная с высокоскоростным движением. Есть история, связанная с не очень хорошим состоянием региональных дорог и их качеством. И здесь тоже инвестиции могут дать очень большой положительный эффект на экономику конкретных регионов. Есть истории, например, с овощехранилищами. Это инфраструктура, связанная с продовольствием, сельским хозяйством. Это то, что может очень серьезно снизить волатильность инфляции в дальнейшем. Есть истории, связанные с социальной инфраструктурой. Строительство каких-то медицинских объектов, через снижение заболеваемости в той или иной местности, снижения смертности, тоже позитивный эффект на экономический рост оказывает.

РОСТИСЛАВ
— Максим Станиславович, здравствуйте! Хотел бы спросить у Вас следующее: удастся ли России в ближайшие 10 лет победить колоссальный разрыв между бедными и богатыми (соотношение зарплат богатых и бедных россиян составляет 1 к 15.)? И как скоро, по вашему мнению, Россия уйдет от унизительной цифры в 22 миллиона людей, находящихся за чертой бедности? Заранее спасибо.

ТАТЬЯНА
— Максим Станиславович! Почему в России бедный беднеет, а богатый богатеет? Почему это происходит? Вы можете это объяснить ?

ЕГОР
— Почему в РФ такая нищета, что даже беднейшие страны восточной Европы имеют медианный доход выше чем в РФ?

КАРИМ
— Почему Россия такая большая и бедная? Зачем мы все заработанные деньги от нефти храним в США? Почему не развиваем регионы и свою страну?

— Действительно, бедность — это одна из проблем, которая мешает экономическому росту. Поэтому ряд решений вырабатывались в течение этого года. Например, многие элементы демографической программы, поэтапное повышение МРОТ до уровня прожиточного минимума к концу 2018 года — это те решения, которые влияют на снижение бедности. Кроме того, у нас возобновился экономический рост и рост доходов, зарплаты у нас растут на 4% в реальном выражении, по последней оценке. Это также способствует снижению бедности. Если внимательно посмотреть на структуру бедного населения, вы увидите, что там довольно много в этой структуре семей с маленькими детьми. Бедные — означает, что текущий уровень дохода ниже определенного уровня. При этом у семьи могут быть сбережения, которыми они могут пользоваться. Они могут пользоваться помощью родственников. У них могут быть активы, это может быть вполне обеспеченная семья, но уровень дохода опускается ниже определенного уровня. Почему опускается? Вот мы представим себе молодую семью, где рождается ребенок. Значит, мать зачастую уходит в декретный отпуск. И доход такой семьи падает очень резко. И как раз вот такая семья сразу попадает в категорию бедных. Это, еще раз повторюсь, не всегда означает, что они бедные, с точки зрения уровня потребления. Потому что у них могут быть сбережения, у них есть активы, квартиры там, машина, которая была куплена, есть помощь родителей, и так далее. То есть, они могут жить вполне нормальной жизнью. Но вот статистически они попадут в категорию бедных. Именно поэтому президентом было принято решение, для семей с таким невысоким уровнем дохода добавить выплату на первого ребенка в размере прожиточного минимума, чтобы компенсировать хотя бы частично это снижение доходов. То же самое касается выплаты на второго и там последующих детей. То есть, поддержка с этой стороны. Про ипотеку мы уже поговорили. Дальше история, связанная со строительством и доступность детских дошкольных учреждений и яслей для детей от полутора лет. Очень большая проблема в нашей стране. Проблема с детскими садами более или менее решена, но только для детей от трех лет. Вот этот промежуток — от полутора до трех лет — это то, где сейчас ощущается большая нехватка мест в яслях. Те женщины, которые хотят выйти на работу, к сожалению, не могут зачастую это сделать, потому что, если нет бабушки, то негде ребенка оставить. Эта часть программы — будет помогать бороться с бедностью. Она будет позволять тем матерям, которые хотят выйти на работу раньше, оставить ребенка в яслях и, тем самым, увеличить доход семьи и оказать положительный вклад в численность рабочей силы и общий положительный эффект на экономический рост. Само строительство яслей, в условиях, когда у нас строительная отрасль еще просела, это загрузка производственных мощностей, что также будет благоприятно сказываться на экономике.

ГАЗЕТА.RU
— А средний класс? Кого вы к нему относите? Относите ли себя?

— Всегда относил.

ГАЗЕТА.RU
— Может быть, укажете уровень доходов, который, как вам кажется, позволяет отнести граждан к среднему классу в России. И как, по-вашему, изменится эта категория, скажем, к 2024 году? Будет ли она расти и за счет чего? Средний класс, очевидно, сократился в результате двух последних кризисов…

— Это действительно так, и это правда. Что лукавить, за 2015-2016 годы на фоне высокой инфляции, адаптации к низким ценам на нефть доходы населения серьезно сократились. В этом году мы выходим в положительную зону – доходы начинают расти. А это означает, что и численность среднего класса будет восстанавливаться. Здесь можно проводить разные границы. И понятно, что уровень дохода и возможность отнесения к среднему классу зачастую зависит от того места, где человек проживает: Москве или Санкт-Петербурге это более высокий уровень дохода, в небольшом городе, не являющемся региональным центром, — это другой уровень дохода. К тому же всегда можно ориентироваться на средние показатели по стране – в целом по России зарплата в среднем 40 тысяч рублей, хотя где-то она 20-30 тысяч, а где-то, как в Москве, 80-90 тысяч. То есть здесь нужно анализировать разные уровни.

ГАЗЕТА.RU
— То есть вы относите к среднему классу людей с зарплатой выше 40 тысяч рублей — по России, хотя в регионах это может быть и 20-30 тысяч, в Москве – 80-90 тысяч?

— От этих цифр. Это зависит от каждой конкретной точки. 20-30 тыс. — это нижняя граница, потому что в любой структуре населения есть богатый класс, есть бедный класс и средний класс. И уровень дохода и уровень потребления зависит от того, насколько богато общество, насколько высокие зарплаты в среднем. Поэтому средний класс в одной стране и в другой стране — это тоже всегда разный уровень потребления.

ГАЗЕТА.RU
— Вы рассчитываете на серьезный рост среднего класса?

— Это, на самом деле, очень важно. Меры по повышению МРОТ — это как раз попытка сократить бедные слои и через повышение зарплат двигаться к тому, чтобы доля среднего класса была больше. Главная задача — это все-таки экономический рост, потому что экономический рост увеличивает тот «пирог» доходов, который есть в экономике. И, соответственно, когда он делится на прибыль предприятий и доходы населения, населению достается больше, соответственно, растет и средний класс, и общий уровень жизни.

ГАЗЕТА.RU
— Немного вернемся к вопросу о бедности. В последней «Картине экономики» от министерства говорится о снижении доли бедных на 1 п.п. в связи с демографической программой. К какому году?

— Это оценка к концу 2018 года.

ГАЗЕТА.RU
— Нет ли опасений, что в результате получения пособий за первого ребенка по новой демографической программе некоторые люди выберутся из бедности, а когда срок пособий закончится – скатятся обратно?

— Эти полтора года (выплаты пособий. – прим. ред.) перерастают в программу увеличения мест в яслях – чтобы через полтора года у женщины, если она хочет выйти на работу, была возможность отдать ребенка в ясли. Государство не может постоянно всем обеспечивать высокий уровень жизни. Все-таки люди должны работать. Государство как раз должно создавать условия, чтобы люди могли работать, чтобы безработица была низкая, чтобы качество рабочих мест постоянно улучшалось.

ГАЗЕТА.RU
— Тема производительности труда занимает достаточно большое место в программе министерства. Но есть опасения, в том числе у профсоюзов, что такие целевые установки многих оставят без работы. Смогут ли эти люди влиться в конкурентный рынок труда? Не окажется ли за бортом значительная часть трудовой силы?

— Это очень правильный вопрос. У нас в программе две части. Первая — это то, что нужно сделать предприятиям, чтобы стать более эффективными. Рост производительности труда — это не обязательно снижение занятости. Это, например, при той же занятости — увеличение выпуска, о чем мы уже говорили. Вторая часть программы — это помощь в повышении квалификации, в поиске новой работы, тем, кто может оказаться за бортом из-за этой модернизации. Здесь мы работаем вместе с Министерством труда, чтобы обеспечить стабильную ситуацию на рынке труда, и дать людям возможность найти работу, желательно, чтобы с зарплатой не ниже, чем та, которая у них была. Мы предлагаем проактивные действия служб занятости, которые на такие предприятия будут выходить заранее, и до фактического увольнения людей работать с ними, чтобы либо показать им способы для собственного развития, либо показать возможности трудоустройства в своем или других регионах. У Министерства труда есть специальная программа помощи в переезде сотрудников. Здесь все эти программы — соединяются, и заботятся о каждом конкретном человеке. Давать ему возможность развиваться и двигаться вперед — это, в том числе, задача государства.

ГАЗЕТА.RU
— Ряд экспертов и чиновников прогнозировали, что рабочая неделя, в связи с ростом производительности, может сократиться до 4 дней. Вы тоже так считаете?

— Дай Бог.

МАРИНА
— Поддерживаете ли вы введение платежа с безработных граждан, или так называемого налога на тунеядство?

— Конечно, нет. На самом деле это откровенная глупость, потому что людям, которые попали в непростую ситуацию и потеряли работу, нужно оказывать поддержку. И главное — давать им возможность и создавать условия для того, чтобы они вернулись к активной жизни. У нас демографическая ситуация очень непростая, поэтому для России важен каждый человек. И здесь вот первоочередная задача — создать условия, чтобы человек комфортно жил, развивался и реализовывал свой потенциал. Это, на самом деле, очень большая повестка, которая может стать ключевой на предстоящие годы. В широком смысле слова это создание среды, для того чтобы человеческий капитал развивался. Чем XXI век качественно отличается от XX века? Тем, что роль человека в экономике стала гораздо больше. Если XX век — это век зданий, сооружений, фабрик, заводов и машин, то XXI век — это век талантов, людей, уникальных идей. Произошло качественное изменение, поэтому развитие человеческого капитала и создание условий для того, чтобы лучшие таланты оставались в России, чтобы они приезжали в Россию из других стран, чтобы люди здесь развивались, — это ключевое направление.

ВАЛЕРИЙ
— Здравствуйте. Разрабатывает ли Ваше министерство проект закона о повышении пенсионного возраста в России? Будет ли в проекте предусмотрен переходный период и на какой срок? Какой возраст в законопроекте взят за предельный и с какого года рождения россияне будут иметь право на пенсию во вновь установленном возрасте ухода на пенсию по старости? Когда пенсия россиян достигнет 60000 руб. /мес.? Спасибо.

— На самом деле, эти вопросы взаимосвязаны. Потому что чем может стать повышение пенсионного возраста? Повышение пенсионного возраста может стать источником ресурсов для более высокого уровня пенсий, для более качественного здравоохранения, особенно для людей старшего возраста, для более глубокого финансирования сферы соцобслуживания. Перед обществом стоит выбор: иметь более низкий уровень пенсионного возраста и одновременно более низкий уровень пенсий и качества здравоохранения для людей старшего возраста. Либо получить более высокий пенсионный возраст, но, при этом, более высокие пенсии и более качественное здравоохранение.

ГАЗЕТА.RU
— И все-таки, повышение пенсионного возраста, как вы считаете, верный шаг, в перспективе?

— Это довольно непростое решение, которое все общество должно принять.

ГАЗЕТА.RU
— Референдум надо устроить по этому вопросу?

— Есть у нас политики, которым доверяют люди нашей страны. Через это доверие и будет делегироваться вопрос принятия такого серьезного решения.

ГАЗЕТА.RU
— А для себя вы как рассматриваете возможное повышение пенсионного возраста? Вы ведь сейчас самый молодой министр — об этом задумываться рано. Но тем не менее, у вас копятся пенсионные баллы. Что будет, если вам скажут, что работать надо до 65-70 лет?

— Я молодой министр с долгосрочными планами, поэтому готов работать и до 60 лет, и до 65. Надеюсь, буду иметь возможность работать и дольше.

ГАЗЕТА.RU
— Вы неоднократно говорили о реформе госслужбы и обещали начать с себя, то есть с министерства. Получается?

— Что здесь важно. Первое — это, конечно, создание нового качества госслужбы, — то, что мы делаем сейчас в министерстве, о чем мы очень подробно говорили. Это создание условий для повышения уровня оплаты труда на госслужбе. Это создание новой рабочей среды. Именно на это нацелен наш переезд в новое здание в следующем году. Это, конечно же, доступ, или, по другому скажу, — возможность поступления на работу в министерство любого достойного человека. Есть такое понятие «меритократия» — когда возможность доступа к управлению получают наиболее достойные. Это направление, которого я стараюсь придерживаться и создавать ту систему, которая позволяла бы любому достойному человеку, обладающему соответствующими компетенциями и знаниями, получить возможность работать в министерстве или в целом в органах госуправления. Потому что только через такой подход можно обеспечить более высокое качество жизни. Откуда взять деньги, например, на повышение заработных плат? Это, конечно, за счет того, что мы будем избавляться от тех «неэффективностей», которые есть в госорганах.

ГАЗЕТА.RU
— Сколько человек сейчас работает в министерстве?

— В министерстве работает чуть меньше двух тысяч человек.

ГАЗЕТА.RU
— Где уже нашли «неэффективности» для экономии денег?

— За счет того, что стали просто конкурентно закупать. Поменяли людей, которые занимались закупками, и так далее.

— Один из крупных элементов издержек министерства — это в том числе расходы на оплату служебных автомобилей. И здесь мы уже реализовали проект по возможности отказа от использования личных авто сотрудниками, вплоть до директоров департаментов. Мы переводим их на использование служб такси. С точки зрения министерства, экономия на каждом конкретном автомобиле при сохранении класса транспорта достигает четырех раз. Это тоже ресурс, который можно использовать для других целей. Если говорить в цифрах: 2,4 млн рублей в год стоит автомобиль с водителем, а такой у каждого директора департамента. Использования сервисов такси с таким же классом по корпоративному тарифу может обходиться в среднем в 500-600 тыс. в год. Общая экономия может составлять десятки миллионов рублей.

ГАЗЕТА.RU
— И все?

— Есть вещи, которые убирать сложнее. Вот почему мы, например, затеяли в том числе историю с переездом. Это не только новые рабочие места. Сейчас сотрудники министерства в Москве сидят в трех основных зданиях. Мы посчитали, сколько времени проводят сотрудники министерства, перемещаясь между зданиями. У нас один департамент де-факто на работе отсутствует круглый год! Это люди, которые постоянно проводят время в пробках, в метро, когда от одного здания перемещаются к другому. Из-за того, что мы так разорваны, у нас, грубо говоря, порядка 3-5% сотрудников де-факто только разъездами занимаются.

— Далее. Мы, когда переезжаем, берем с собой в новое здание, во-первых, наши службы — это и Росстат, и Росаккредитация. Росреестр не поедет. С нами еще переезжают министерства промышленности и связи. И что мы делаем — мы делаем общий центр обслуживания, который будет заниматься всеми общими для министерств функциями, это административные функции. Дальше будем смотреть, какие еще функции можно централизовать – из финансового блока, из кадрового. Общий эффект по сокращению издержек, который мы ожидаем от этой централизации, — это порядка полумиллиарда рублей. Этот ресурс мы будем просить позволить нам направить на повышение заработной платы.

ГАЗЕТА.RU
— А уволить кого-нибудь планируете?

— Мы увольняем периодически. У нас почти половина заместителей министра ушла — в основном на повышение: то губернатор, то глава «Почты России»… Поэтому, во-первых, происходит определенное обновление в министерстве. Во-вторых, да, действительно, общая численность сотрудников министерства, как я его вижу через 2-3 года, будет меньше, чем сейчас.

ГАЗЕТА.RU
— На сколько?

— Посмотрим, как будет идти. Зависит от функций, от других факторов. И это тоже в том числе может быть дополнительным ресурсом для повышения зарплат тем сотрудникам, которые в министерстве останутся.

ГАЗЕТА.RU
— Примерно какой видите уровень? Например, порядка 10%…

— Сейчас не буду говорить, чтобы не создавать неправильных сигналов. Пугать людей — это неправильный сигнал.

СЕРГЕЙ
— Максим Станиславович, недавно Вы предложили всем, кто желает работать в Министерстве экономического развития, направить Вам резюме и в итоге отобрали порядка 500 претендентов для участия в конкурсе на 25 вакансий. Много ли претендентов из регионов и видите ли Вы альтернативные возможности их вовлечения в решение задач, стоящих перед Министерством?

— Ну, конечно. Смотрите, во-первых, там где-то порядка 15 резюме было отобрано, и это люди, с которыми я сейчас начинаю встречаться. Это очень сильные кандидаты. Часто возникает проблема, что кандидат сильный, а его профиль, не полностью соответствует министерству, и как здесь встраивание произойдет — не всегда понятно. Но, конечно, поговорим с такими людьми.

ГАЗЕТА.RU
— А на что рассчитывают кандидаты? Пока у вас зарплата еще не сильно подросла.

— Рассчитывают на личностный рост, на интересную работу. Все, кто пришел в министерство за последний год, точно не скучают. Много очень интересной работы, новых задач, и так далее. Здесь мы очень активно движемся. 25 мест, про которые вы сказали, это те вакансии, которые у нас были открыты в министерстве. Мы тоже всем людям, которые прошли эту стадию, предложили поучаствовать и поконкурировать, и там на разные вакансии есть довольно серьезный конкурс. И сейчас департаменты тоже будут усиливаться, будут приглашать новых сотрудников. Очень внимательно мы смотрим на конкурс «Лидеры России». Здесь есть договоренность, что один из победителей конкурса будет приглашен на позицию заместителя министра в Министерстве экономического развития.

ГАЗЕТА.RU
— Когда он определится? Как проходит конкурс «Лидеры России»?

— Это конкурс, который завершится в первом квартале следующего года. Сейчас проходят полуфиналы по всей стране. Там на ранней стадии было порядка 190 тысяч человек. Сейчас осталось, если не ошибаюсь, порядка 12,5 тысяч. На этой неделе были отборы в Новосибирске, в Екатеринбурге, дальше будут идти в других федеральных округах. Любой человек из России мог поучаствовать в этом конкурсе. Победитель получит определенную денежную сумму на свое личностное развитие, на обучение. Получит наставника из бизнеса, из органов власти. Я здесь стараюсь работать чуть-чуть на опережение. Буду стараться самых талантливых и сильных людей из этого конкурса быстрее забирать на работу в министерство, пока другие не спохватились. Мы говорили о том, как пытаемся набрать лучших извне. Но мы и очень внимательно следим за тем, чтобы создавать возможности для развития сотрудников внутри министерства. Мы сделали специальный конкурс, который называется «Лидеры Минэка» для того, чтобы из системы Минэкономразвития также отобрать наиболее талантливых, наиболее работоспособных, тех, кто готов предложить проекты по развитию либо страны, либо министерства. Для того, чтобы таких талантливых людей тоже продвигать и давать им более высокие посты.

ПАВЕЛ
— Почему в ваше министерство набирают только финансистов? На мой взгляд сотрудник из производства или реальной экономики больше пользы принесёт.

— Нет, абсолютно не только финансистов. Просто на первом этапе, когда я только пришел в министерство, людям со стороны было непонятно, насколько эффективно будет строиться работа, будет ли министерство меняться к лучшему. Поэтому, в первую очередь, конечно, приходили те люди, которые меня знали, с кем я либо в Минфине работал, либо в других местах, которые меня знают лично и готовы идти на работу в министерство с понижением зарплаты в несколько раз, понимая, что создается команда — сильная команда, — и что работа будет интересной. И они получат очень мощное движение вперед с точки зрения собственного личностного развития.

ГАЗЕТА.RU
— Вам страшно было поначалу?

— Да мне уже давно не страшно.

ВАСИЛИЙ
— Почему бы министерство не перевести во Владивосток? Это будет дешевле, чем в Сити.

— На самом деле, окажется все гораздо дороже. Потому что, к сожалению, окажется, что надо всему правительству переезжать во Владивосток и центр деловой активности страны переводить во Владивосток. Иначе на перелетах мы потратим гораздо больше, чем сейчас министерство тратит.

ИРИНА ЮРЬЕВНА
— Уважаемый Максим Станиславович! Прошу максимально открыто осветить вопрос с переездом подведомственных Минэкономразвитию Росии агентств в Москву — Сити. Спасибо.

ЕЛЕНА
— Добрый день. Читала в СМИ, что планируется переезд Минэкономразвития России и подведомственных агентств в комплекс Москва-Сити. Каждый переезд — это как пожар (так говорят в народе). Если действительно переезд стоит в повестке дня, то чем обусловлена такая необходимость. На новом месте министерство эффективнее работать станет? Или лишние деньги в стране появились? Спасибо за ответ.

— Не все структуры переезжают, но большая часть переезжает. Точно могу сказать, что останется Росреестр. Анализируем ряд других структур, потому что необходимо провести все максимально эффективно. Этот проект не должен привести ни к единому дополнительному расходованию из федерального бюджета. Когда мы имеем здание, например, на Маяковке (у станции метро «Маяковская. – прим. ред.), где находится главное здание министерства, мы понимаем его выгодное расположение. Какая-нибудь гостиница на месте нашего здания, переформатирование нашего здания в гостиницу — это очень выгодный, с экономической точки зрения, проект. А Министерство промышленности и торговли располагается в Китайгородском проезде – это тоже зона, очень близкая к Кремлю, тоже дорогая локация.

ГАЗЕТА.RU
— Вы не исключаете, что другие министерства последуют вашему примеру?

— Все те изменения, которые мы сейчас делаем в министерстве — и связанные с корпоративной культурой, и с изменением иерархичности в министерстве, — у нас очень много экспериментов проводятся, я надеюсь, закончатся позитивной динамикой. И я думаю, мы где-то ближе к середине следующего года будем уже иметь вполне понятные результаты. И будем рекомендовать использовать наш опыт для других министерств.

ГАЗЕТА.RU
— Несколько вопросов о цифровизации. Возможен ли полный переход на идентификацию россиян по всей стране по биометрическим данным: отпечаткам, фото и так далее?

— Быстрая идентификация — просто необходимость для того, чтобы резко сокращать издержки российской экономики. Это открывает возможности для развития разного рода сервисов разными компаниями, банками, компаниями нефинансового сервиса. И, что самое важное, это будет экономить время людей, это будет экономить издержки. Например, для получения госуслуги, не нужно будет иметь никакую традиционную сейчас электронную цифровую подпись: этот механизм станет гораздо проще. Это очень важный элемент, фундаментальный элемент для развития цифровой экономики.

ГАЗЕТА.RU
— Но это, наверное, потребует дополнительных издержек со стороны государства? Например, новые технологии необходимо «задокументировать» через бюрократические процедуры.

— Они гораздо проще, чем, например, процедуры, которые нужно пройти человеку, чтобы получить электронную цифровую подпись. И издержки, и процедуры. И здесь будут вовлечены и разного рода организации, которые тоже будут это делать. На самом деле, эффект от таких нововведений будет очень быстрый, и в целом экономический рост будет поддержан.

ГАЗЕТА.RU
— Вопрос по поводу предоставления услуг МФЦ в Сбербанке. В «Сбере» говорили, что с 2019 года может быть такой запущен проект. Какого-то государственного финансирования это потребует? Согласовывали ли вы эту концепцию с другими ведомствами? Какая у вас позиция?

— Система многофункциональных центров (МФЦ) — это то, что позволило предоставление госуслуг в стране вывести на новое качество. Если вы помните, до того, как у нас появились в МФЦ,надо было ездить по разным ведомствам. Приезжаешь — там висит «Ушла на учет, буду через 15 минут». МФЦ — это клиентоориентированный подход, это перевод многих операций между разными ведомствами в электронную форму. Здесь мы тоже очень много изменений делали в этом году. И с точки зрения получения паспортов, водительских удостоверений, ряда других историй. Сейчас прорабатываем возможность единого заявления по жизненной ситуации. Это когда у человека родился ребенок — он приходит и пишет заявление не на то, что ему что-то нужно получить, а, что у него ребенок родился. И получает все услуги единым пакетом. Вот над этим сейчас работаем, чтобы такая схема начала работать. Следующая глобальная итерация — это уход от посещения конкретного многофункционального центра. Это как раз продолжение истории с идентификацией, которая поможет многие госуслуги получать из дома. Или из банка. Банк, идентифицируя тебя, может сразу предоставить все госуслуги в электронном формате, без задействования МФЦ. Но МФЦ сохранятся, возможность прийти туда и получить услуги останется.

ГАЗЕТА.RU
— Если уж мы заговорили о прогрессивных технологиях — в чем прелесть биткоина? Как вы оцениваете эту криптовалюту? И как механизм, на основе которого строятся криптовалюты, может быть в принципе применен в России?

— Я бы не стал вообще называть это валютой. Валюта — это то, чем можно расплатиться за товары и услуги, в чем можно увидеть цену, средство платежа. Цену в биткоинах вы можете увидеть только где-то в рекламных целях по той самой причине, что стоимость биткоина «прыгает» на проценты, а то и десятки процентов каждый день. В нем невозможно установить ценник. Это как в начале 90-х, когда при гиперинфляции они несколько раз на дню переписывали ценники. То же самое сейчас придется делать, если кто-то захочет установить стоимость в биткоине. Но биткоин — это стало сейчас для определенной группы людей — довольно широкой, — потому что капитализация биткоина — это $200 млрд, — то есть тех 17 млн выпущенных биткоинов из 21 млн предельного уровня. Он стал способом сохранения богатства. Играет примерно ту же роль, что золото, то есть, потребительской ценности у биткоина нет. Он не может использоваться как средство платежа, не будет никогда нормальным средством платежа из-за волатильности своей стоимости, очень серьезной волатильности.

— Но, так как есть четкое понимание предельного количества биткоинов, которое будет выпущено, есть вера определенных людей, что биткоин что-то стоит. Именно на этой вере держится стоимость данной «валюты», и в него размещается богатство. Но вера — это вещь не всегда постоянная. И здесь абсолютно понятны риски: вслед за резким ростом может быть резкое падение. Я по многим инструментам проходил такую историю. В свое время с серебром была такая же ситуация, когда цены на серебро резко взлетели, на фоне того, что на рынке начали воспринимать серебро как возможность сбережения богатства.

— К тому же появляются другие криптовалюты. И вера из одной криптовалюты может переместиться в другую. Сейчас стоимость определяется именно верой в то, что в биткоине можно сохранять богатство. Эта вера поддерживается предельным объемом биткоинов, которые могут быть выпущены в принципе.

ГАЗЕТА.RU
— Вера — это, конечно, хорошо, но у нас люди и в МММ в свое время верили.

— В этой части — да. Потому что стоимость бумаг — облигаций МММ — тоже основывалась исключительно на вере. За ними не стояло ничего. За биткоином сейчас стоит только большой объем вычислительных мощностей, которые созданы по всему миру, по всему миру используются не по назначению.

ГАЗЕТА.RU
— Пока это сфера, никак не регулируемая со стороны государства. Нельзя запретить то, что не контролируешь. Как быть?

— На самом деле, здесь есть позитивные моменты. Потому что эта история привлекает внимание и к новым технологиям, и к технологии блокчейн, на основе которой она основана. А это технология, которая может применяться в разных местах. Мы, в том числе сейчас в Росреестре, экспериментируем и прорабатываем проекты использования блокчейна для регистрации прав на недвижимость и так далее. Ряд других проектов есть. То есть привлечение внимания к новым технологиям, интерес к новым технологиям — это то, что само по себе позитивно.

АЛЕКСАНДР
— Как Вы считаете, есть ли в России единая экономическая политика? Кто её проводит? Какие отношения у минэкономразвития с минфином и ЦБ?

— Понимание общее есть. Стратегически макроэкономическая политика выстраивалась совместно с Минфином и Центральным Банком. Все эти новации — от инфляционного таргетирования, плавающего валютного курса, нового бюджетного правила, механизма покупки валюты, весь этот комплекс — он выстраивался де-факто совместно. И стратегический взгляд здесь на ситуацию абсолютно одинаков. Иногда расходятся тактические взгляды на экономическую ситуацию, почему происходит тот или иной момент. Но это такие краткосрочные отклонения. Но вот что очень важно, и на чем бы я хотел остановиться (и это еще один очень важный элемент повышения качества госуправления) — это изменение качества бюджетного процесса. Здесь я, как человек, который видел всю эту ситуацию изнутри в Минфине, сейчас наблюдаю за ней из Минэкономразвития, вижу, что есть у нас очень серьезные проблемы, для того чтобы двигаться дальше. Бюджетный процесс, в той форме, в которой он есть сейчас, он хорошо эффективно работал, когда нужно было резко сокращать расходы в кризисные 2015-2016 год. Но у нас нет выстроенной системы, которая позволяет эффективно распределять ресурсы в экономике. У нас нет системы, которая позволяла бы оценивать, насколько те или иные программы или проекты влияют на ключевые цели. У нас зачастую у министерств нет даже ключевых целей. Если посмотреть госпрограммы, которые создавались как механизм именно для такой оценки, то туда записывают десятки целей, абсолютно разрозненных. Это делает невозможным анализ. Целей должно быть ограниченное количество, штук пять. Выход на новый качественный уровень бюджетного процесса — это конкуренция проектов разных ведомств между собой, это тот шаг, который нам нужно сделать. Мы этот тяжелый процесс начали. Пять пилотных госпрограмм, которые мы пытаемся перевести на новые рельсы, чтобы потренироваться их формировать. Пока это не дает никакого результата, с точки зрения реальной экономики и реальной эффективности бюджетных расходов, но позволяет уже сделать первые методологические шаги к формированию новой системы. Изменение бюджетного процесса, нацеленность на конкретный результат, оценка эффекта конкретного предложения и конкуренции этих предложений между собой — это то, что необходимо для повышения качества госуправления, повышения качества и эффективности расходования средств государством. Вот это та реформа, которую необходимо сделать в следующем году.

АНДРЕЙ
— Нужно ли России вернуться к плановой экономике. Будет ли МЭР, с целью прогнозирования экономических процессов, разрабатывать виртуальную(математическую) модель российской экономики. Спасибо.

— Не нужно. Я понимаю, откуда растет этот вопрос. И, на самом деле, он очень важный. Потому что, с одной стороны, описать подробно деятельность всех экономических агентов и таким образом построить универсальную математическую модель, которая описывает все, невозможно. Но что очень важно — это понимать ключевые цели экономической политики и их декомпозицию в действии конкретных министерств. То, о чем я говорил применительно к бюджетному процессу, то, о чем я говорю применительно к новой сущности государственных программ и повышения их нацеленности на результат. Вот планирование в таком смысле нам, конечно же, нужно, здесь того, что мы имеем в настоящий момент, конечно же, недостаточно.

ГАЗЕТА.RU
— У вас среднесрочная точка 2024 год, дальше 2035-й. Есть модели еще более долгосрочного планирования? Нужны ли они?

— Всегда нужны, чтобы прикидывать и смотреть, где могут в экономике появляться дисбалансы. Сами цифры 35-го или 50-го года важны только с точки зрения понимания того, куда те или иные тренды могут завести экономики. Какие тренды будут в демографии, чтобы понимать, как выстраивать экономическую политику сейчас, чтобы адресовать проблемы, например, 40-го или 50-го года. Программа демографическая, которая сейчас объявлена президентом, это то, что будет очень серьезно влиять на состояние рынка труда, начиная с 38-40-го года. То есть, она решает те проблемы, адресует те проблемы, с которыми экономика будет сталкиваться через 20 лет, когда дети, которые родятся в следующем году и которые получат поддержку по этой программе, войдут в состав рабочей силы и будут приумножать богатства нашей экономики.

ГАЗЕТА.RU
— Неужели будет демографический взрыв?

— Взрыва не будет. Просто проблема в том, что в этом году мы видим снижение рождаемости. Это компенсация провала. И он во многом связан с провалом рождаемости 1990-х годов. Это волна, которая идет от Второй мировой войны: внуки тех, кто не родился во время Второй мировой войны, не родились в 1990-е годы. На это наложился глубокий экономический кризис, и этот провал. И теперь поколение 90-х очень маленькое, и количество детей у них меньше. Поэтому демографические программы — это попытка эту долгосрочную волну компенсировать и не дать ей пройти дальше.

ГАЗЕТА.RU
— От прогноза Минэкономразвития зависит процесс бюджетирования, множество показателей в экономике. Насколько тяжело нести такую ответственность министерству? Не бывает ли такого, что вы становитесь во всем виноватым?

— В любой сфере, когда ты что-то делаешь, всегда найдется тот, кто тебя покритикует. Заложенные нами 2% (роста ВВП в 2017 году. – прим.ред) были в два раза выше, чем ожидания рынка, и в два с лишним раза, чем ожидания рыночных экономистов, а сейчас нас обвиняют в том, что вместо двух процентов мы можем получить 1,8%. Конечно, ответственность есть. Просто нужно лучше работать, глубже все анализировать, чтобы минимизировать возможность ошибок. От ошибок никто не застрахован. Это часть всегда движения вперед.

ГАЗЕТА.RU
— Обсуждается ли еще налоговый маневр? Или при каких условиях к его обсуждению можно вернуться? В целом мораторий на изменение налоговой системы должен закончиться в 2018 году. Какие у вас ожидания по этому вопросу?

— Главное ожидание — это то, что налоговый режим должен быть предсказуемым и понятным для населения, для бизнеса. Все должны понимать, в каких налоговых условиях они живут. Это, опять же, краеугольный камень в положительной динамике частных инвестиций, построении долгосрочных бизнесов, предсказуемости. И чем раньше она будет обеспечена, тем лучше.

— Но экономика меняется, ситуация меняется, поэтому налоговая система абсолютно стабильной оставаться не будет. Если вы посмотрите на ситуацию в США, там за последние 20-30 лет прошло несколько крупных налоговых реформ, последняя сейчас как раз происходит. Изменения всегда есть. Но главное — чтобы общая нагрузка на компании не росла, и главное — это предсказуемость тех налоговых условий, в которых компании и населения будут существовать и жить.

ГАЗЕТА.RU
— Вы говорили о проблеме экономической неопределенности. Вы сейчас год находитесь во главе министерства. Что-то поменялось все-таки к лучшему, по вашим ощущениям? И какие ожидания от следующего года?

— Вы можете посмотреть на опросы, которые делаются. И, если на конец 2016 года проблема достигла максимальных уровней, сейчас она уже существенно снизилась, но еще находится выше уровней, которые мы видели в 2013-2014 году. То, что сделано нами, с точки зрения структурных макрореформ, обеспечивает меньшую зависимость курса, инфляции, других показателей от колебаний цен на нефть — это то, что с каждым последующим кварталом и месяцем будет давать больше уверенность в будущем для бизнеса, для населения. Налоги, абсолютно правильная тема. Очень большая у нас неопределенность связана именно с предпринимательской деятельностью. Это контроль-надзор, это проблемы с правоохранительными органами. Мы пытаемся сейчас очень активно продвинуть новую концепцию контрольно-надзорной деятельности. Соответствующий законопроект внесен в Государственную Думу. Концепция будет способствовать переходу контрольных-надзорных органов от принципа наказания к принципу предупреждения. Вот такое качественное изменение, такая качественная структурная реформа. Это то, что очень нужно российской экономике. Поэтому мы очень плотно работали над этим законопроектом.

ДМИТРИЙ МАРИНИН
— Уважаемый Максим Станиславович! Согласно индексу Trasparency International Российская Федерация занимает 131 место с 29 очками из 100 по уровню коррупции (100 — наименьший уровень). Очевидно, что экстремально высокий уровень коррупции оказывает влияние на экономический рост. Таким образом, у меня к Вам два вопроса. Учитываете ли Вы коррупционный фактор при составлении прогноза, и как в количественном плане он влияет на рост российской экономики (в процентах ВВП, или как Вам будет удобнее).

— Я считаю, что ключевой момент здесь — это, конечно, цифровизация всех процессов. Потому что тренд, который мы видим, касается не только органов госуправления, не только попытки некоторых компаний что-то утаить, но и даже частной жизни людей. Настолько много данных мы оставляем вокруг себя, что пространство для частной жизни человека очень сильно сужается. На самом деле, я уже давно живу в такой ситуации, когда для себя решил, что, по большому счету, ничего в моей жизни — рабочей или частной — не будет закрыто. Рано или поздно о любом моменте моей жизни станет известно. Поэтому я уже давно живу с этим пониманием. И думаю, это понимание будет очень активно расти в обществе в целом. Те, кто пытается сейчас что-то спрятать, где-то уйти от налогов, или ввязаны какие-то коррупционные схемы, — это все рано или поздно вскроется. Потому что цифровизация всех процессов — это то, что в итоге обеспечит полную прозрачность. На самом деле, цифровизация является главным лекарством и от теневой экономики, и от коррупции.

ЛЕВ
— Когда Россия начнет развивать регионы? Почему все едут работать в Москву? Почему люди не хотят оставаться в своих городах? При таким подходе через 30 лет все население России переедет в Москву?

— Наша страна сильна не Москвой, она сильна именно своими регионами. Чем больше у нас по стране будет появляться сильных регионов, крупных городов, которые станут притяжением талантов, в которых будет создаваться конкурентоспособный на глобальной арене бизнес и компании, тем сильнее будет состояться страна. Я считаю, один из ключевых моментов на будущие 10 лет — это, конечно же, активное развитие российских городов за пределами Москвы, Санкт-Петербурга. Развитие российских городов, создание там условий, в которых людям комфортно жить, людям есть возможность развиваться и максимально реализовывать свой потенциал. Крым? Крым я очень люблю. Это то место, где я за свою жизнь, еще будучи студентом и даже дошкольником, бывал много раз. Он уже является Меккой для туристов. Чем больше там будет развиваться разного рода активностей, тем будет лучше.

ГАЗЕТА.RU
— А санкции не помешают?

— Туризму — нет.

ГАЗЕТА.RU
— Санкции в отношении России уже стали реалией, многие считают, что они сыграли в плюс развитию, в том числе сельского хозяйства. Но, тем не менее, создают проблемы, в частности, в привлечении капитала. В долгосрочной перспективе санкции – это плюс или минус?

— Главным базисом для долгосрочного и успешного экономического роста всегда является такое понятие, как конкуренция. Только в борьбе с конкурентами достигаются более низкий уровень издержек, производство более качественной продукции. И ограничение конкуренции в долгосрочном плане никогда на пользу не идет. Да, краткосрочный эффект может быть положительный, но долгосрочно — нет. В целом любые ограничительные меры — это то, что отвлекает ресурсы, зачастую на обход этих ограничительных мер, закрывает какие-то возможности для развития. Это уже понимают и многие европейские страны. Когда общаюсь с различными европейскими министрами в частной беседе, многие говорят, что эти ограничения — это только то, что мешает совместному развитию: и европейских компаний, европейского бизнеса, и российской экономики. Поэтому долгосрочно, конечно, все ограничения, любые ограничения несут негативный эффект.

ГАЗЕТА.RU
— Какой минус санкции дают в ВВП в вашем прогнозе? Сейчас есть какая-то константа?

— Базовая предпосылка прогноза — сохранение ограничений. Максимальный негативный эффект на российскую экономику был в конце 2014 года, когда санкции кардинально изменили движение потоков капитала. И это наложилось на снижение цен на нефть и привело к той очень высокой волатильности, которую мы видели на финансовых рынках. Все это отразилось на экономике. Сейчас санкции — это ограничение притока прямых иностранных инвестиций: без них они были бы больше. Есть некоторые ограничения на пути притока новых технологических решений. Но сейчас эффект уже довольно малозначим.

ГАЗЕТА.RU
— Насколько мало значим эффект? Минус 0001%?

— Здесь цифрами бросаться не буду. Но это уже и не является ключевым. Но могу сказать, что санкции оказали комплексный эффект. Эта история с санкциями позволила существенно сделать шаг вперед в сельском хозяйстве. И я уверен, что российским сельхозпроизводителям уже не нужно бояться конкуренции – насколько высоки и качество продукции, и стоимость. Это даже видно по тому, что мы постепенно начинаем выходить на внешние рынки – российские мясо, зерно, ряд других продуктов питания начинают активно экспортироваться. Так что мы уже стали конкурентоспособными на глобальном уровне. Поэтому здесь уже с каждым следующим этапом для действительно эффективных конкурентоспособных производство санкции уже не являются такой уж необходимостью.

ГАЗЕТА.RU
— А какого-либо ужесточения санкций не закладываете в прогноз?

— Доживем до февраля — увидим.

ТАТЬЯНА
— В 90-х годах у России и Китая были приблизительно равные, экономические, стартовые позиции. За последнии 20 лет Китай демонстрирует серьезный рост. В этой связи 2 вопроса: 1) Анализирует ли Министерство экономического развития причины роста Китая? 2) Какие практические шаги должна сделать Россия чтобы достичь такого же результата?

— Мы ведем активную торгово-экономическую политику с Китаем, у нас рост товарооборота сейчас под 40%. То есть, мы в значительной мере используем те возможности, которые китайский рынок предоставляет. И также, конечно, мы очень глубоко анализируем те процессы, которые происходят в экономике Китая, те риски, которые там есть. Потому что, и я об этом уже неоднократно в интервью говорил, что возможный кризис в Китае — это, на самом деле, большой риск для устойчивого развития российской экономики в ближайшие 5-10 лет. И, конечно же, мы анализируем тот позитивный опыт, который у них есть. Вот говорили сегодня про инфраструктурную ипотеку. Это, во многом, тот механизм, который используется в Китае. Это привлечение долгового финансирования для строительства инфраструктуры. Мы на него внимательно смотрим, самое лучшее из него берем. Те ошибки, которые были допущены Китаем, учитываем.

ГАЗЕТА.RU
— Нам предстоит, видимо, сложный и интересный год — 2018-й.

— Нам предстоит не сложный, но очень интересный год.

ГАЗЕТА.RU
— Будем надеяться, что все будет хорошо.

— Все будет хорошо.

ГАЗЕТА.RU
— У вас в целом есть ощущение позитива от перемен, изменений? Вас ранее зарубежные агентства даже назвали фаворитом действующего президента. Считаете ли себя таковым? И какие, может быть, ожидания, политические амбиции у вас есть, если есть?

— Я себя фаворитом не считаю. Как я уже говорил, я полностью сконцентрирован на той работе, которая у меня есть. А будет ли позитив — это зависит, на самом деле, от каждого человека в России, зависит от меня, зависит от вас, зависит от всех тех, кто сейчас с нами здесь, и кто смотрит это интервью. Только работая все вместе, мы сможем обеспечить позитив. Позитив не берется из воздуха, он является исключительно результатом труда.

ГАЗЕТА.RU
— Спасибо большое, Максим Станиславович. К сожалению, не успели задать все вопросы. Но все вопросы и просьбы читателей мы передадим министру. Большое спасибо.

— Спасибо.

Источник: www.gazeta.ru