То, что происходит сегодня в мире с нефтью, точно отражает одно несколько грубоватое русское выражение: хоть залейся. Иными словами, нефти так много, что ее уже просто негде хранить.

Роберт Дадли, глава британской нефтедобывающей компании British Petroleum (BP), резюмируя возникшую с хранением нефти ситуацию, еще в начале 2016-го остроумно заметил: «Во второй половине года нефть придется заливать даже в бассейны». Улыбок, впрочем, эта шутка ни у кого не вызвала: не до смеха.

Создавшееся положение действительно иначе как критическим не назовешь. Неудивительно, что чуть ли не каждый день экономисты и трейдеры зорко следят за ростом запасов нефти по всему миру. Прежде всего их взоры устремлены на Соединенные Штаты, где в городе Кушинг — основном логистическом хабе американского физического трейдинга нефтью — расположены одни из самых крупнейших в мире нефтехранилищ.

Так, по свидетельству Energy Information Administration (EIA), к 30 мая нынешнего года объем коммерческих запасов нефти в США составил 537,1 млн баррелей. Этот показатель выше прошлогоднего на 57,7 млн баррелей (12%) и лишь чуть ниже абсолютного рекорда, установленного в конце апреля 2016 года (543,4 млн баррелей).

В продуктах переработки также наблюдается затоваривание. Поскольку и прошлый год бил рекорды по объемам хранения, несложно догадаться, что США всерьез озабочены вопросом «Где же держать нефть?».

В других частях света не легче. Хотя в отличие от США оперативной статистики по заполнению хранилищ нигде более нет, тренд очевиден. По подсчетам EIA, на январь 2016 года (самые свежие данные) объем запасов нефти в государствах ОЭСР (34 наиболее экономически развитые страны) составил 4,6 млрд баррелей (годом ранее было 4,3 млрд). Это рекорд за всю историю наблюдения с марта 1984 г. (3,3 млрд). Данные EIA подтверждает и американская исследовательская фирма Genscape, которая проводит более тщательный мониторинг состояния крупнейших хранилищ в странах ОЭСР и в других регионах мира. По ее авторитетному заключению, к заполнению близки все основные хранилища в Европе (регион ARA — Амстердам — Роттердам — Антверпен), на Карибских островах, в Южной Африке (соляные пещеры Сальдана), в Сингапуре и в Китае. Стоит ли удивляться, что для хранения нефти сегодня все чаще используются средства ее транспортировки — танкеры.

Почему же возник этот глобальный дефицит нефтехранилищ? Непосредственная причина ясна — наблюдающийся в мире с конца 2014 г. по сей день резкий дисбаланс между предложением нефти и ее спросом. Подобная тенденция, к слову, сохранится и в нынешнем году. По прогнозам EIA, соотношение мирового предложения — спроса будет выглядеть так: 95,93 миллиона баррелей в день (мбд) против 95,19 мбд.

Однако сам по себе такой факт не говорит о необходимости отправлять излишки нефти на хранение. Превышение предложения над спросом может быть скорректировано просто отсутствием покупателей на излишнюю нефть, как следствие — резким падением цен на нее и закрытием компаний с высокой себестоимостью добычи (например, сланцевые производители в США, производители нефти из битуминозных песков в Канаде и т.п.). Но этого не происходит — нефть покупается и складируется.

Возможно, рост запасов связан с необходимостью НПЗ в увеличении производства и, соответственно, наращивании оперативных запасов? Нет, потребление нефтепродуктов растет в мире куда медленнее, чем запасы нефти, а по некоторым классам (например, дизельному топливу) даже падает. Возможно, рост запасов связан с увеличением стратегических резервов нефти в разных странах? Опять нет! Так как в мире растут именно коммерческие запасы, а стратегические остаются приблизительно на том же уровне, что и раньше (за исключением Китая).

В чем же дело? В contango — контанго. Несмотря на созвучие, слово это не имеет ничего общего со знаменитым аргентинским танцем. Контанго — термин биржевой, имеющий отношение к стоимости того или иного товара. Конкретнее — им обозначается ситуация на рынке, при которой цены на наличный товар ниже тех, что взимаются с товара с отдаленными сроками поставки.

В разные периоды времени контанго может быть разным: то большим, то меньшим. В первые восемь лет с начала ХХI века на нефтяном рынке оно было незначительным: разница по дальним контрактам составляла 2-3 доллара за бочку. Так продолжалось до 2009 года, когда эта разница достигла невероятных высот — 20 долларов за баррель! В то благословенное время специалисты ввели даже в оборот новое словечко: суперконтанго.

Длилось оно, однако, недолго. По-настоящему положение на рынке стало меняться лишь в 2015-м и продолжилось в течение первых месяцев нынешнего года. Хотя речь уже не шла о тех 20 долларах, разница по контрактам с поставкой на ближайший месяц по сравнению с доставкой через полгода все равно была существенной. В марте 2015-го она доходила, например, до 10 долларов за баррель нефти сорта WTI, а в феврале 2016 г. составляла 8 «баксов» за бочку.

В создавшейся ситуации игроки нефтяного рынка стали (или, точнее сказать, были вынуждены) проводить весьма любопытную политику. Они начали приобретать нефть по ближним контрактам, складировать ее и затем перепродавать по дальним. Ларчик, как говорится, просто открывался. Вот откуда и немыслимое увеличение запасов, и наполнение нефтехранилищ по всему миру.

Финансовые рынки нестабильны. Нестабильно и контанго. Так, на данный момент нет ни ситуации суперконтанго (характерной для начала 2015-го и начала 2016-го) ни просто сильного контанго (характерной для всего 2015 г.). Сейчас контанго в WTI в контрактах на июль 2016 г. к октябрю 2016 г. составляет всего лишь чуть больше 1 долл. Слабое контанго почти полностью объясняется стоимостью хранения и, соответственно, делает непривлекательной ранее суперприбыльную стратегию покупки по ближним контрактам, складирования ее и перепродажи на дальние контракты. Если изменение структуры контанго будет устойчивым, экономический смысл в хранении избыточной нефти исчезнет. Как комментирует энергоаналитик Reuters Джон Кемп, «дефицит мощностей по хранению нефти неожиданно может смениться их профицитом».

rg.ru