Возможное снятие санкций с Венесуэлы может стать прологом к возвращению на нефтяной рынок стран, находящихся в изоляции, но при этом обладающих большим потенциалом для наращивания добычи. Наряду со сменой драйверов нефтяного спроса, это будет играть на стабилизацию рынка и снижение цен, считает экономический обозреватель Кирилл Родионов

США и Венесуэла близки к заключению сделки, суть которой в проведении международно признанных президентских выборов в обмен на смягчение санкций в отношении венесуэльской нефтяной отрасли. Само по себе это событие вряд ли окажет быстрое воздействие на нефтяной рынок — слишком уж тяжелыми были последние 20 с лишним лет для венесуэльской государственной нефтяной компании PDVSA. Добыча нефти в Венесуэле, достигнув в 1998 году исторического максимума в 3,45 млн баррелей в сутки (б/с), к 2018 году сократилась до 1,64 млн б/с, а доля страны в глобальном предложении нефти — с 4,7% до 1,7%. Однако важны долгосрочные последствия возвращения венесуэльской нефти на рынок.

Спад на фоне изоляции

Проблемы PDVSA уже давно напоминали позднесоветский кризис нефтяной отрасли, который был вызван усложнением условий добычи, падением цен, высоким уровнем налоговых изъятий и, как следствие, хроническим недоинвестированием. Добыча нефти в РСФСР/РФ в период с 1988-го по 1992 год сократилась на 30%, из-за чего Россия в начале 1990-х была вынуждена привлекать займы Всемирного банка на реабилитацию нефтяной отрасли.

Но если Россия начала 1990-х стремилась к интеграции с развитым миром, то Венесуэла конца 2010-х попала в сильную изоляцию. В январе 2019 года, через несколько месяцев после скандальных выборов президента Венесуэлы, Минфин США заблокировал активы PDVSA на общую сумму в $7 млрд и при этом обязал американские компании, закупающие венесуэльскую нефть, перечислять средства на американский счет PDVSA в США, доступ к которому был закрыт официальным венесуэльским властям. В результате поставки нефти из Венесуэлы в США, составлявшие в январе 2019 года 561 000 б/с, к маю 2019-го сократились до 11 000 б/с, а затем и вовсе до нуля. Как следствие, еще больше сократилась венесуэльская нефтедобыча — с 1,64 млн б/с в 2018-м до 676 000 б/с в 2021 году.

2022-й: смягчение санкций

Ситуация начала меняться в 2022 году, когда на фоне конфликта с Россией США стали смягчать санкции в отношении других крупных производителей нефти, остужая тем самым нефтяной рынок. Например, США ослабили контроль над эмбарго в отношении Ирана, которое было поэтапно введено в 2018–2019 годах. В результате экспорт иранской нефти, долгое время колебавшийся в диапазоне 400 000–600 000 б/с, к сентябрю 2023 года достиг почти 1,5 млн б/с. В отношении венесуэльской нефтяной отрасли США тоже пошли на послабления, не только позволив Chevron возобновить часть операций в Венесуэле, но и допустив некоторые трансакции с PDVSA для четырех крупнейших в мире нефтесервисных компаний — Halliburton, Schlumberger, Baker Hughes и Weatherford.

В свое время именно доступ к услугам «Большой нефтесервисной четверки» сыграл решающую роль в ренессансе российской нефтяной отрасли, которая в 1999–2004 годах пережила полуторакратный прирост нефтедобычи — с 6,12 млн б/с до 9,34 млн б/с. Однако в случае Венесуэлы не менее важную роль должен будет сыграть и полноценный доступ на мировой рынок, которого у страны пока что нет. Венесуэльскую нефть и нефтепродукты официально пока что запрещено продавать куда-либо еще, кроме США. При этом Chevron до сих пор не имеет права уплачивать налоги и роялти правительству Венесуэлы.

Глобальный контекст

Сделка между США и Венесуэлой, если она действительно состоится, должна снять эти ограничения. В краткосрочной перспективе это позволит Венесуэле в лучшем случае увеличить добычу более чем вдвое, вернув производство нефти к уровню 2018 года — чуть более 1,6 млн б/с. Однако для достижения показателей конца 1990-х отрасли потребуется около 10 лет — слишком уж продолжительным был период недоинвестирования и технологической изоляции.

Поэтому снятие санкций в отношении Венесуэлы в первое время окажет на нефтяной рынок весьма ограниченный эффект. Однако здесь более важен глобальный контекст: сделку между Вашингтоном и Каракасом можно рассматривать как часть становления нового баланса сил в мире, который рождается в результате двух волн региональных конфликтов (середины 2010-х и первой половины 2020-х), последовавших за глобальным финансовым кризисом конца 2000-х. Здесь нельзя не провести аналогию с периодом, продолжавшимся с конца 1920-х по начало 1950-х, когда вслед за Великой депрессией разразилась Вторая мировая война, а за ней — ряд региональных конфликтов, крупнейшим из которых была Корейская война (1950–1953), завершившаяся разделом страны по 38-й параллели.

Речь идет не о сравнении конкретных кризисов и конфликтов, а о воспроизводстве одной и той же последовательности событий, которая в обоих случаях оборачивалась разрушением старого миропорядка. Как и семь десятилетий назад, нынешние потрясения, скорее всего, приведут к формированию новой, более устойчивой конфигурации международных отношений, которая сделает возможным продолжительный экономический рост.

Великое возвращение

Одним из последствий установления нового равновесия будет возвращение на мировой рынок стран, обладающих мощным потенциалом увеличения добычи. Это и Венесуэла, которая к середине 2030-х может вернуть нефтедобычу к уровню конца 1990-х, и Иран, у которого экспорт до эмбарго превышал 2,5 млн б/с, и Россия, вынужденный уход которой с европейского рынка стал одной из причин скачков цен, участившихся в последние месяцы.

При этом потенциал прироста добычи есть и у стран, которые не находятся в международной изоляции. Это и Бразилия, которая планирует к началу 2030-х увеличить добычу с нынешних 3 млн б/с до 5 млн б/с за счет освоения месторождений атлантического шельфа. И соседняя с ней Гайана, намеренная к 2027 году нарастить добычу с 400 000 б/с до более чем 1 млн б/с за счет ввода плавучих установок по добыче, хранению и отгрузке нефти (FPSO) на блоке Stabroek. И США, которые во второй половине 2020-х могут вплотную приблизиться к Саудовской Аравии по объемам экспорта нефти благодаря строительству нефтеналивных терминалов, способных обслуживать сверхкрупные танкеры (класса VLCC). И сама Саудовская Аравия, планирующая к 2027 году увеличить мощности по добыче нефти с 12 млн б/с до 13 млн б/с, даже несмотря на сделку ОПЕК+.

Торможение спроса

При этом прирост добычи будет происходить на фоне смены драйверов нефтяного спроса. Согласно последнему среднесрочному прогнозу Международного энергетического агентства (МЭА), в ближайшие пять лет на долю наземных и морских перевозок будет приходиться лишь 13% глобального прироста спроса на нефть, тогда как доля нефтехимии и авиаперевозок составит 87%. Распространение электромобилей наряду с исчерпанием восстановительного роста спроса в авиаотрасли, сильно пострадавшей во время пандемии, приведет к тому, что единственным серьезным драйвером спроса будет оставаться нефтегазохимия, где, впрочем, есть альтернатива нефти в виде «жирных» компонентов газа (этан, пропан, бутан).

В результате к началу 2030-х глобальный нефтяной спрос может выйти на плато, что, наряду с ростом конкуренции среди производителей, будет способствовать торможению цен. В этом отношении возможное смягчение санкций США в отношении Венесуэлы — пролог к эпохе рынка покупателя, на котором потребители нефти всё в большей степени смогут диктовать цену. И в этом — глобальная роль обсуждаемой сделки, являющейся «штрихом» в картине будущего миропорядка, становление которого оказывает колоссальное воздействие на нефтяной рынок.

forbes.ru

Прогноз биржевых цен на 18 октября 2023