Де-факто санкции уже отразились на перспективах «Северного потока – 2». Свидетельство тому – июльский отказ Федерального сетевого агентства Германии включить в план развития газотранспортной сети страны пять объектов (перемычек и компрессорных станций), инфраструктурно связанных с трубопроводом. Это решение было принято лишь спустя пару дней после одобрения новых санкций Сенатом США. Другой пример – вынужденный отказ европейских участников проекта (Shell, Wintershall, OMV, Engie, E. On) от покупки долей в компании Nord Stream 2, являющейся его оператором. В декабре 2015 года Федеральная антимонопольная служба Германии разрешила им приобрести по 10% акций, однако в итоге единственным акционером проекта остался «Газпром» – зарубежные компании участвуют в нем лишь в качестве кредиторов.

Причиной тому также стало противодействие проекту со стороны ряда стран ЕС. К примеру, в прошлом году против создания СП с участием шести компаний выступил польский антимонопольный регулятор – Офис защиты конкуренции и потребителей, который пришел к выводу, что реализация «Северного потока – 2» приведет к усилению зависимости местных покупателей от российского газа. К числу противников проекта относится и Дания, парламент которой на прошлой неделе принял законопроект, позволяющий запрещать строительство трубопроводов в территориальных водах страны не только по экологическим причинам, но и из соображений национальной безопасности.

Противодействие «Северному потоку – 2» может оказать и Еврокомиссия, которая в ноябре подготовила поправки в законодательство, распространяющие нормы Третьего энергопакета (о разделении функций транзитера и производителя газа) на газопроводы из третьих стран. В случае одобрения поправок Европарламентом и Советом ЕС «Газпром» частично лишится возможности управлять новыми экспортными трубопроводами, в том числе второй веткой «Турецкого потока», по которой сырье транзитом через Турцию будет поставляться в Европу. Первая же нитка станет заменой украинскому маршруту, по которому сейчас в Турцию поставляется около 14 млрд куб. м газа. Ту же функцию должен будет выполнять и «Северный поток», мощность которого после завершения проекта Nord Stream 2 достигнет 110 млрд куб. м – ровно столько «Газпром» обязан ежегодно прокачивать по украинскому маршруту согласно действующему соглашению о транзите газа, истекающему в 2019 году.

Впрочем, приостановка строительства «Северного потока – 2» не станет катастрофой для «Газпрома». Совокупная мощность действующих газопроводов – Украинской ГТС (142,5 млрд куб. м), «Северного потока – 1» (55 млрд куб. м), «Ямал–Европа» (32,5 млрд куб. м) и «Голубого потока» (16 млрд куб. м) – полностью покрывает экспортные потребности «Газпрома» даже с учетом рекордных поставок газа в Европу и Турцию, достигших в 2016 году 228,3 млрд куб. м (данные отчетности по МСФО) – это на 23,8% больше, чем в 2015-м (184,4 млрд куб. м). В этой связи целесообразность затрат на строительство Nord Stream 2 (9,5 млрд евро, согласно оценке «Газпрома») и «Турецкого потока» (6 млрд евро) находится под большим вопросом, тем более что компания и так реализует дорогостоящий проект «Сила Сибири» (44,3 млрд долл., по оценке Газпромбанка), под который вопреки первоначальным ожиданиям не удалось получить предоплату от CNPC в размере 25 млрд долл.

Возможно, санкции США и законодательные ограничения Евросоюза сподвигнут «Газпром» к изменению приоритетов инвестиционной программы, на задворках которой пока что находится производство сжиженного природного газа. Не случайно ни один из СПГ-проектов компании, анонсированных в последние восемь лет («Штокмановский СПГ», «Балтийский СПГ», «Владивосток СПГ» и др.), реализован не был. На бумаге до сих пор остается проект третьей очереди СПГ-завода на Сахалине: ее строительство обсуждается с конца нулевых, однако завершено оно будет не ранее 2023 года – такой срок «Газпром» обозначил в мартовском меморандуме к выпуску еврооблигаций. Проблемы «Северного потока» – подходящий повод к этому проекту вернуться.

www.ng.ru

Читайте прогноз ценовых колебаний с 4 по 8 декабря 2017.