Не секрет, что в условиях курса на декарбонизацию энергетики в Европе и как минимум энергетической самодостаточности США основные перспективы экспортеров ископаемых видов топлива связаны с рынками АТР, и в первую очередь с китайским.

В этом контексте особый интерес наблюдателей вызвало недавнее выступление на Генассамблее ООН главы КНР Си Цзиньпина. Ведь лидер страны в нем неожиданно обозначил амбициозные цели по «озеленению» китайской энергетики: в планах достичь пика выбросов углекислого газа уже к 2030 году, но главное — добиться полной углеродной нейтральности уже к 2060-му.

Сказать, что такой шаг — сильное изменение структуры энергобаланса Китая, это ничего не сказать. Если решение будет принято, то к 2060 году угля в энергобалансе почти не останется, в разы сократится потребление нефти и газа. Углеродная нейтральность этих остаточных объемов ископаемых видов топлива, видимо, будет в значительной степени обеспечена за счет систем улавливания и хранения углекислого газа. Впрочем, подробностей пока нет. Какие-то детали наблюдатели надеются увидеть при публикации нового пятилетнего плана (четырнадцатая пятилетка, 2021-2025 годы).

Тем не менее на днях агентство Bloomberg опубликовало со ссылкой на один из климатических исследовательских институтов КНР контуры зеленого будущего страны. Согласно этому прогнозу, к 2060 году доля неископаемых видов топлива составит свыше 80% (сейчас — 15%), причем резкий рост начнется после 2030-го. Важно отметить, что в неископаемые виды входит также атомная энергетика (ее мощность вырастет в пять раз), и это важное отличие от «позеленения» в европейском варианте. Разумеется, в абсолютных значениях объем всех возобновляемых источников вырастет, а ископаемых — упадет кратно.

В любом случае за сорок лет все оценки много раз изменятся, а реалии будут отличаться от любых, даже самых точных нынешних прогнозов. Гораздо важнее понять причины заявленного тренда и как он будет реализован. Почему Китай, который, в отличие от Европы, прежде без излишнего энтузиазма относился к климатической повестке, демонстрирует этот шаг?

Общая картина китайского энергобаланса известна. Преобладающая (даже сейчас — больше половины) доля угля, объем потребления которого должен постепенно снижаться, растущий спрос в других секторах: нефть, газ, ВИЭ. Причем если в секторе возобновляемой энергетики Китай самостоятельно производит все оборудование, то по газу и особенно нефти — все нарастающая зависимость от импорта.

В этих условиях увеличение доли возобновляемых источников энергии, да еще и производимых собственными силами — решение понятное и разумное. Вопрос лишь в том, по какой траектории пойдет этот процесс. Тут можно выделить три аспекта.

Во-первых, полная декарбонизация к 2060 году для страны с такой высокой долей и абсолютными объемами (половина мирового потребления) угля в своем балансе — это очень сложная задача. Напомним, что Европа планирует полную декарбонизацию к 2050-му, и это рассматривается всеми наблюдателями как серьезный вызов. Но у Европы нет такого количества угля в энергобалансе.

В этом контексте всего десять дополнительных лет на полную декарбонизацию с китайской долей угля — задача намного более сложная, чем в ЕС. Фактически Китай делает заявку быть «святее папы Римского» (то есть Европы) в этом вопросе.

Для примера: чтобы заменить весь уголь в КНР на газ (при грубой оценке две тонны угля эквивалентны тысяче кубометров газа), нужно 2,5 триллиона кубометров газа, что лишь на треть меньше всей нынешней газодобычи в мире. Но газовую индустрию намного проще масштабировать, чем ВИЭ.

Второе. Полная декарбонизация — вопрос далекой перспективы. Пока же Китай планирует продемонстрировать пик выбросов к 2030 году. А значит, с учетом роста ВВП, нужно снижать его энергоемкость. И здесь можно идти двумя путями: или постепенно заменяя уголь на ВИЭ, или заменяя уголь на ВИЭ+газ. Первый путь — дольше и сложнее. Второй путь приведет к росту зависимости от импорта газа.

Третье. По мере роста доли ВИЭ появляются проблемы балансировки непостоянной энергии. Другими словами, показывать «позеленение» на начальном этапе намного проще и, главное, сильно дешевле, чем в конце пути, когда нужно решать вопросы накопления электроэнергии. Накопление — это аккумуляторы и «зеленый» водород. В этом контексте электротранспорт — удачное решение для Китая. Он позволит снизить нефтезависимость и одновременно частично решить проблемы накопления. Но аккумуляторные накопители не могут существенно продвинуться в решении проблемы, иначе бы Европа не развивала сектор очень дорогого «зеленого» водорода.

Так или иначе, нынешняя действительность сильно отличается от деклараций. Китай по-прежнему строит угольные ТЭС. Пример «пика угля» в Китае уже приводился неоднократно. Суть его в том, что чуть ли не каждый год наблюдатели ожидают, что спрос на уголь будет снижаться, но пока такое снижение, хоть и наблюдалось несколько лет назад, оказалось флуктуацией, а спрос на уголь в прошлом году вновь показал максимумы.

Китай уже столкнулся с проблемой задержек в выплатах субсидий (долг — свыше 40 миллиардов долларов, и ситуация ухудшается) на возобновляемую энергетику, что создает давление на финансовые показатели китайских компаний — владельцев ветряных и солнечных станций и, соответственно, ставит под вопрос возможности быстрого роста в секторе.

Подытожим. «Озеленение» китайской, да и любой другой энергетики предполагает, по сути, два этапа. На первом Китай решает собственные задачи необходимости ухода от угля (в том числе и по соображениям «классической» экологии, не связанной с климатической повесткой), а развитие ВИЭ позволяет сопрягать этот процесс с минимизацией роста импорта энергоносителей. Но масштабы таковы, что и без газа не обойтись. Балансировать непостоянную энергию ВИЭ здесь легко с помощью «поддерживающих» традиционных ТЭС, которые работают, когда нет солнца и ветра, но при этом жгут уголь и газ.

Гораздо важнее для декарбонизации (но сложнее и дороже) финальный этап, когда нужно отказаться от ТЭС и создавать системы накопления энергии. К этому приступает Европа. Но в Китае до этого еще далеко, и наблюдатели уже беспокоятся, что реальные инвестиции в эту сферу страна будет (если будет) проводить намного позже. Однако, заявляя сейчас о приверженности борьбе с изменением климата, КНР уже определенным образом позиционирует себя в международных отношениях. На фоне торговых войн и обострения отношений с США Китай, очевидно, заинтересован в укреплении торговых связей с Европой, где, как известно, климатическая повестка поставлена во главу угла и активно обсуждается трансграничный налог при импорте продукции с высоким углеродным следом. Взятие на себя обязательств по климатической повестке — отличный ход для укрепления связей с ЕС.

В любом случае, как видно из вышесказанного, развилок на обсуждаемом пути очень много и роль газа в каждом варианте различна. Для нашей страны, где, кстати, на днях анонсированы планы по строительству еще двух новых газопроводов в Китай, все это актуализирует наблюдение за планами эволюции китайского энергобаланса.

ria.ru

Прогноз биржевых цен на 9 октября 2020