Михаил Карпов, доцент отделения востоковедения ВШЭ:

Россия может сколько угодно обниматься с Китаем и подчеркивать свое стратегическое партнерство с ним, но чисто технически годовой товарооборот между двумя странами сократился на 30 процентов. Он и так был небольшим — около 90 миллиардов долларов, так что 30 процентов — это довольно серьезная цифра. Дворкович еще в начале марта сказал, что мы готовы предоставить Китаю контрольные пакеты в стратегических месторождениях, но предложений с их стороны не поступало. Они ведь очень внимательно отслеживают ситуацию в России, и им очень трудно понять, что у нас тут вообще происходит, как во внешней политике, так и во внутренней. Китай не готов платить за непредсказуемость России, он не будет вкладываться в такую нестабильную единицу. Тем более, что конфронтация с США ему не нужна.

Начиная с осени 2014 года, когда российская экономика начала рушиться, Китай начал активно сворачивать партнерство с Россией. При этом вербальные формы сотрудничества у нас сохранились: формально все хорошо, мы подписываем разные договоры. Но политика России так непредсказуема, что она уже перевесила ту выгоду, которую Китай может получить от нашего конфликта с Западом. Думаю, в ближайшие три-пять лет нас ждет охлаждение отношений. При этом, конечно, никакой конфронтации или уж тем более войны не будет. Внешне мы сохраним формат стратегического партнерства: будет много встреч на высших уровнях, мы будем подписывать разные протоколы о намерениях. Но содержание наших политических и экономических отношений будет довольно ограниченным. Да и российское руководство разочаруется в Китае: ведь он на самом деле может и хочет дать нам далеко не все, что мы хотим. Так что на самом деле Китай уже сейчас не выступает нашим стратегическим партнером.

Кроме того, если для российского руководства Крым — это территория РФ, то для Китая это — предмет для возможных переговоров, китайские политики сами об этом заявили. Они понимают всю сложность крымской ситуации и мотивацию России, но это не значит, что они поддерживают наши действия. У них там свой сепаратизм, поэтому они подобные вещи поддерживать не будут.

Александр Ларин, ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН:

Россия, оказавшись изолирована от Запада, поворачивается лицом к Востоку и прежде всего делает ставку на Китай. Нам нужны кредиты и иностранное финансирование, и поэтому правительство идет на серьезные меры: оно готово допустить Китай к участию в разработке стратегических запасов природных ресурсов. Но создается впечатление, что Китай вовсе не спешит раскрывать нам объятия. Это вполне понятно: у него есть свои интересы. Возможно, китайские политики хотят подождать и набить цену. Ведь они опытные переговорщики, умные и гибкие. Поэтому, когда Владимир Путин говорит, что Россия готова идти навстречу Китаю, китайский вице-премьер Чжан Гаоли не спешит отвечать на эти дружеские жесты. Но при этом подчеркивает, что считает Россию важнейшим союзником и партнером. Тем более, что в целом наши предложения соответствуют их интересам.

Правда, Россия заинтересована не только в добыче полезных ископаемых, но и в развитии обрабатывающих производств, в глубокой обработке сырья. А мы в какой-то степени застряли в роли поставщика сырья, и нам пока не удается выскочить из этого положения и развивать обрабатывающую промышленность. Но не бывает такого, чтобы у двух государств не расходились интересы, если одно из них выступает продавцом, а другое — покупателем. Здесь становится уместен самый очевидный торг. В любом случае, экономические отношения между нашими странами будут развиваться. В Сибирь и на Дальний Восток иностранные капиталы идут очень неохотно, и России ничего не остается, кроме как открывать Китаю доступ к месторождениям.

snob.ru