Первый полный год Игоря Сечина в кресле президента “Роснефти” показал, что тот остался верен своей стратегии — забираем все. Так он действовал, будучи вице-премьером и возглавляя советы директоров “Интер РАО” и ОСК, которые только сейчас начали разгребать созданные завалы. Для “Роснефти” же, перешедшей под прямое руководство Игоря Сечина, все только начинается. Компания агрессивно выходит на рынок газа, скупает активы, планирует непрофильные проекты в судостроении, портах и банковской деятельности. На этом фоне стратегия публичной “Роснефти” остается для рынка абсолютной загадкой, пишет “Коммерсантъ”.

Еще когда ныне президент “Роснефти” Игорь Сечин служил вице-премьером, он был известен стремлением контролировать буквально все. Возглавляя советы директоров той же “Роснефти”, “Интер РАО”, Объединенной судостроительной корпорации (ОСК), чиновник считался лицом, реально принимающим решения. Покинув советы директоров, а затем и правительство в мае 2012 года, он попытался реализовать ту же концепцию на базе традиционной вотчины — государственного “Роснефтегаза”, но столкнулся с серьезным сопротивлением сменщика в лице вице-премьера Аркадия Дворковича. Последнему удалось приостановить планы по консолидации “Роснефтегазом” всех оставшихся у государства активов в ТЭКе. Более того, компании пришлось отдать в бюджет большую часть накопленных средств. Но завершающийся 2013 год показал, что ограничения рамками “Роснефти” господина Сечина не смутили и его подход к руководству ничуть не изменился.

Торжественно завершив весной одну из самых громких в истории российского бизнеса сделок — покупку ТНК-ВР, “Роснефть”, потратившая на актив $45 млрд, продолжила экспансию. Она добивалась все новых лицензий на шельфе, полностью консолидировала газовую “Итеру”, приобрела газовые же активы АЛРОСА, а осенью и долю итальянской Enel в “Северэнергии”, которую затем успешно обменяла на контроль в “Сибнефтегазе”. Все это требовало средств, и “Роснефть” привлекла в 2013 году более $45 млрд кредитов, займов и авансов от покупателей нефти, и еще $65 млрд ей обещано в качестве аванса по китайским контрактам. Чистый долг компании после третьего квартала составлял уже 1,9 трлн руб.

Причем Игорь Сечин на итоговой пресс-конференции подчеркнул: “Роснефть” продолжит рассматривать все новые приобретения. На рынке ее теперь уже только так и воспринимают, если что продается, госкомпания — первый претендент. Консолидировать совсем небольшие активы Игорь Сечин отправил своего ближайшего соратника — бывшего главу “Роснефти” Эдуарда Худайнатова, который создал Независимую нефтегазовую компанию. Но эти сделки хотя бы вписываются в общий профиль “Роснефти”, теперь уже, впрочем, не нефтяной, а нефтегазовой компании. А вот покупка доли в стагнирующих дальневосточных верфях, требующих серьезных вложений, борьба за госдолю в Новороссийском морском торговом порту, создание на базе подконтрольного ВБРР универсального банка, слухи об интересе к аэропорту Домодедово и “Уралкалию”, а также о будущем медиахолдинге не ложатся ни в какую профильную концепцию.

Зато они очень напоминают то, что происходило в 2011 году в “Интер РАО” и ОСК. Энергохолдинг, занимавшийся до этого в основном экспортом-импортом электроэнергии и владевший лишь несколькими ТЭС в России и за рубежом, собрал разрозненные пакеты акций энергокомпаний, остававшиеся у государства, а также получил контроль в ОГК-3, ряд инжиниринговых активов и энергосбыты. “Интер РАО” пытается создать на базе всего этого разнообразия некую новую упорядоченную структуру, но процесс далек от завершения. ОСК также активно скупала активы, создавала СП и объявляла новые проекты — а теперь новое руководство находящейся в сложном финансовом положении корпорации никак не придумает, что с этим хозяйством делать.

В обозримом будущем этот вопрос должен встать и перед “Роснефтью”. Санкционируя новые сделки и проекты, на которые нужно все больше средств, Игорь Сечин явно руководствуется какими-то соображениями. Но четко прописанной долгосрочной стратегии с целевыми показателями и путями их достижения (например, как у частного ЛУКОЙЛа) у госкомпании нет, или, во всяком случае, о ней не известно ни общественности, ни аналитикам, ни инвесторам. В принципе, госструктурам это свойственно. Нет официальной общей долгосрочной стратегии, например, у “Газпрома” или “Газпром нефти”, но они работают в целом в своих профильных областях и не так уж часто обновляют портфель активов и проектов. “Роснефть” же, публичная компания, проводившая “народное IPO”, реализует агрессивную и не слишком очевидную политику экспансии, конечные цели которой не ясны.