Падение цен на нефть в России каждый раз воспринимается как событие неординарное, к которому нельзя подготовиться. Хотя мировой опыт показывает, что уменьшить шок можно и нужно. Каким образом?

Минуло два года с того момента, как цена нефти на мировых рынках начала нисходящее движение. Произошедшее снижение по своей глубине стало одним из наиболее драматичных изменений в современной истории, поставив его в один ряд с энергетическими кризисами 2008, 1998 и 1985 годов. Каждый из кризисных этапов в прошлом вызывал значительные сдвиги в национальной экономике Советского Союза, а впоследствии и России. Сменились эпохи и системы, но российское общество остается так же безоружно перед лицом потрясений на мировых энергетических рынках.

Есть ли возможность если не избежать столь драматичных изменений, то хотя бы их смягчить?

Альтернатива диверсификации

Обычно чиновники раздают рецепты противостояния нефтяному проклятию, которые можно собирательно выразить двумя словами — «диверсификация» и «импортозамещение». Это самый дорогостоящий и затратный из подходов, у него всегда много сторонников в силу того, что он чрезвычайно масштабный, а в реализацию вовлечены все звенья экономики.

Но это и самый сложный долгий путь. Могло ли правительство смягчить тяжесть удара каким-то другим способом? Конечно. Антикризисный инструментарий уже как три десятилетия адаптирован и реализуется в экономической политике других стран, которые так же, как и Россия, находятся в сильной зависимости от нефтегазовых доходов.

Одним из механизмов является хеджирование, или страхование, от резкого падения цены нефти. Правительство могло избежать произошедшего сильного шторма в экономике или как минимум снизить его отрицательный эффект, проводя планомерное страхование цены нефти от падения. С другой стороны, можно стимулировать нефтяные компании к подобному страхованию и создавать институциональные условия для повышения эффективности хеджирования, в частности путем постройки стратегического нефтяного хранилища по примеру тех, что существуют в США, Японии или Китае.

Приверженность хеджированию позволяет экономикам, страдающим таким же недугом нефтегазовой зависимости, относительно стойко переживать нестабильность на мировых энергетических рынках. Так, правительство Мексики ежегодно проводило страхование цены нефти на уровне 150 млн барр. Правительство США не реализовывало программы хеджирования, но, тем не менее, активно поощряло на уровне нефтяных компаний.

Как это работает?

Страховка, безусловно, стоит денег, и не малых, но это не пустые траты. Будь в арсенале правительства страхование от снижения цен нефти в 2014 году, государственные финансы не пришли бы в столь быстрое и сильное расстройство. К примеру, мексиканская казна, используя подобную практику, извлекла в 2014–2015 годах доход в размере $6 млрд. При этом расходы на страхование от падения цены нефти ежегодно колебались в диапазоне $600–800 млн.

Значительные расходы, как может представиться, но это заблуждение. Совокупные экономические выгоды, извлекаемые экономическими агентами, будь то частные домохозяйства, бизнес или государство, при детальном рассмотрении становятся очевидными. В первую очередь повышается стабильность и предсказуемость экономики как системы, как следствие это создает предпосылки для повышения кредитного рейтинга государства. Повышение кредитного рейтинга снижает стоимость долгового финансирования для государства в целом и его основных экономических субъектов.

Другое проявление выгоды состоит в том, что на уровне экономических субъектов прогнозирование получает дополнительный запас прочности. Уверенность в прогнозах трансформируется в более устойчивые модели финансового планирования, снижается воздействие внешних шоков и уязвимость экономики к потрясениям. Стабильность и предсказуемость планирования создает питательную почву для инвестиций, выраженных в том числе в национальной валюте, и, как следствие, снижается стоимость страхования от валютных рисков.

В совокупности указанные процессы могут увеличить инвестиционную привлекательность экономики, что позволит переломить в том числе тенденцию оттока капитала из России, развернув его в обратном направлении. Таким образом, обретаемые экономикой косвенные выгоды покроют с избытком прямые расходы на страховку.

Запас на черный день

Помимо финансовых инструментов, есть и другие способы сгладить скачки цен.

Несмотря на тягу к гигантизму, Советский Союз так и не построил самое большое хранилище нефти в мире. Хотя было с кем соревноваться, так как его основной идеологический противник, США, смог воплотить в жизнь проект строительства крупнейшего в мире нефтяного хранилища, емкость которого составляет 720 млн барр. нефти. Тогда партийные руководители не видели целесообразности в нем, но сейчас актуальность хранилища более чем очевидна.

Нефтяные хранилища становятся эффективным инструментом сглаживания ценовых колебаний на мировых нефтяных рынках и увеличения доходов от реализации нефти, используя срочный или отложенный рынок ее поставки. Нефтехранилища — это материальная основа современного финансового инжиниринга на рынке нефти. И нефтяные компании в США и Канаде активно используют их в своих стратегиях управления рисками в условиях ценовой нестабильности. В том числе этот аспект объясняет, почему североамериканские нефтяные компании показывают высочайший «боевой дух», чтобы выжить в условиях перепроизводства на рынке. Они активно прибегают к хранению нефти в десятках хранилищ, действующих в США.

Рынок нефти бывает двух типов. Первый, в котором наблюдается дефицит нефти, является рынком продавца, где нефтяные компании диктуют свои условия. Этот рынок мы могли наблюдать в условиях растущей мировой экономки с 2002 по 2008 год. И с 2010 по 2014 год, когда экономика оправлялась от потрясений мирового масштаба, вызванных, среди прочего, сдуванием пузырей на рынке ипотечного кредитования и нефти. В противовес ему существует рынок покупателя, или рынок, когда цена нефти находится под давлением вызванного переизбытком предложения над спросом, что сопровождается перенасыщенностью рынка товарной нефтью. В условиях кризисного рынка нефть стоит в среднем на 17% дороже с поставкой в будущем. Этот эффект, именуемый «контанго», является амортизирующим механизмом на рынке нефти.

Учитывая текущее контанго на годовых контрактах, цена нефти с поставкой в марте 2017 года составляет $40,5, что на $8 выше спотовой цены на нефть марки Brent. В годовом выражении при учете стоимости финансирования на уровне 4% годовых, а также учитывая расходы на страхование, доход от хранения мог бы составить до 15% годовых от стоимости нефти, находящейся на хранении.

К примеру, при хранении нефти в размере 5% от совокупной добычи в год российский федеральный бюджет пополнится на сумму $900 млн. При этом загрузка хранилища может значительно увеличиться в случае предоставления доступа частным компаниям к мощностям хранения. Это комплексный подход, направленный на долгосрочное развитие, так как он снижает нагрузку на отрасль, формируя альтернативные каналы создания стоимости и генерирования дополнительных доходов в бюджет государства и нефтяных компаний.

Источники финансирования создания хранилища (а это от $500 млн) могут быть изысканы из резервных фондов или Фонда национального благосостояния, так как, помимо компенсирующего источника доходов, нефтехранилище позволило бы решить вторую основную задачу — повышение ликвидности торгов нефтью российского производства, обусловленное наличием стратегических емкостей хранения. Также наличие хранения является базовым условием развития биржевой торговли российской нефтью.

Устойчивая конструкция

Гарантия стабильности современной нефтяной экономики — это сплав современных решений в добыче, транспортировке и хранении нефти в сочетании с высокотехнологичными решениями на финансовых рынках. Мы научились быть хорошими инженерами в нефтедобыче, но ни на шаг не сдвинулись от нулевой точки в области финансового инжиниринга. В некоторых областях добычи мы технологически отстали на шаг или два от мировых лидеров, и в этом отношении вектор на импортозамещение может позволить наверстать отставание, но разрыв в финансовой инженерии грозит нам остаться на задворках современного финансового мира.

Объективно значительные успехи России в области нефтедобычи являются фундаментом успеха, на котором может базироваться конструкция из финансовых инструментов, придавая устойчивость всей экономике, и несущими стенами этого строения могут стать хеджирование и возведение стратегического нефтехранилища. Эти меры позволят обеспечить поступательный рост в тучные времена и обеспечить сбалансированное поведение в условиях кризиса, сгладят негативные проявления кризиса в его самых острых формах.

Что будет с ценами на нефть?

Я оптимист в отношении цен на нефть, так как опираюсь, среди прочего, на эволюционный подход в развитии человечества. И нефтяная промышленность, как это ни покажется странным, находится в авангарде эволюционного движения. Она является лидером инвестиционного процесса, аккумулируя ежегодно бюджеты на капитальное строительство и научные разработки на уровне $250 млрд. Это суммы, которые в глобальных масштабах не в состоянии аккумулировать ни одна другая отрасль обособленно. Инвестиции создают материально-техническую базу в смежных отраслях мировой экономики, обеспечивая ускоренный прогресс в таких сферах, как робототехника, компьютерное моделирование, машиностроение, металлургия. К примеру, рост цены нефти в период с 2002 по 2008 год с $20 до $130 заставил автомобильных гигантов вступить в конкурентную борьбу за снижение потребления бензина. Это также привело к повышенным требованиям к прочности и легкости сплавов, из которых производятся современные автомобили. Аналогичная траектория движения была задана в авиастроении, и это был период повышенного спроса на технологические решения, снижающие потребление топлива на единицу расстояния. В конечном итоге плоды этих достижений мы оценим в будущем, отправляя ракеты в космос, мы будем бороться за каждый килограмм полезного груза.

Рост цены на нефть — это плата человечества за продвижение на своем пути по спирали эволюционного развития. Это одно из обстоятельств, в силу которого мне кажется крайне нереалистичным, что цена нефти долго задержится на текущем уровне. И мы, оплачивая каждый раз все более дорогой баррель нефти, неосознанно и опосредованно делаем взнос в последующее развитие новейших технологий.

Кроме того, цена на любой актив будет такой, какой она устраивает наибольшее количество лиц, вовлеченных в обмен. Мне представляется, что в долгосрочном периоде времени в масштабах мировой экономики от дешевой нефти будет гораздо больше потерь, нежели приобретений. И главная из них состоит в том, что мы потеряем очень эластичный мегапузырь, который, как ни одно другое современное экономическое явление, не имеет столько сопредельной и смежной инфраструктуры, включая тот самый рынок хеджирования, емкость которого насчитывает триллионы долларов США. Современные экономики нуждаются в таких мегапузырях, и полагаю, он еще не раз будет сдуваться и раздуваться, выступая центром концентрации и перелива мирового капитала.

Вахтанг Миндиашвили, начальник финансового отдела нефтяной компании «Нефтиса».

rbc.ru