Торговая площадка NYMEX в будни похожа на трибуну стадиона: вся она заполнена громко кричащими и отчаянно жестикулирующими мужчинами в ярких рубашках. По цвету рубашки можно определить, на какую компанию работает участник торгов: в ярко-оранжевых — трейдеры, работающие на BNP Paribas, в желтых — клерки NYMEX. Самый большой шум стоит у торговой ямы (trading pit) в центре, где идет торговля опционами на нефть WTI. Разноцветная толпа кричит, не переставая: многие трейдеры нанимали репетиторов с Бродвея, чтобы научиться правильно кричать и не сорвать голос, передают «Ведомости». «Все это очень напоминает хаос, — улыбается президент NYMEX Джеймс Ньюсом, — но очень хорошо организованный хаос». До его кабинета, находящегося несколькими этажами выше торгового зала, крики трейдеров не доносятся.
— Свою карьеру вы начинали с селького хозяйства. Что привело вас в нефтяной бизнес?
Мой отец был фермером и хотел, чтобы я продолжал семейный бизнес: мое обучение экономике сельского хозяйства было, можно сказать, предопределено. Сельское хозяйство по-прежнему моя любовь, но энергетика оплачивает мои счета. До начала 1980-х гг. NYMEX торговала в основном сельхозпродуктами. Цены на нефть в Америке тогда жестко регулировались государством. Но потом они были либерализованы, и NYMEX решила специализироваться на энергетических контрактах. Другие биржи в США также пытались выйти на энергетический рынок, но в конкурентной борьбе NYMEX оказалась более успешной. Впрочем, фьючерсы на сырую нефть фундаментально не отличаются от фьючерсов на другие продукты. Принцип один тот же. Возможно, с нефтью более сложные сделки.
— Судя по тому, как эмоционально проходят торги, работа у трейдеров очень трудная и тяжелая. Как долго может длиться карьера брокера?
— Есть и такие, кто 40 лет проработал биржевым брокером. Но это исключение. В основном это работа для молодых. Нельзя назвать ее стрессом. Но она требует больших амбиций и огромного желания заниматься бизнесом. Очень сложно стать успешным трейдером: большинство начинают карьеру на NYMEX как помощник трейдера — клерк. И только один из 40 клерков становится успешным, а потом один из 40 успешных клерков превращается в успешного брокера
— А что значит успешный брокер?
— Тот, кто заработал больше, чем потерял.
— На NYMEX по-прежнему популярны голосовые торги, но постепенно они уступают местот электронным?
— 90% фьючерсов на сырую нефть — электронные, а 10% — голосовые торги. А с опционами — наоборот: лишь 10% электронные торги: торговля опционами гораздо более сложная. Это контракты, где одновременно идет торговля большим количеством инструментов с разным сроком реализации и ценовыми диапазонами. Большая часть опционов торгуется на голосовых торгах, потому что человеческий разум пока демонстрирует лучшие результаты и большую гибкость, чем нынешние технологии.
— Сколько стоит место трейдера на NYMEX?
— $3,7 млн стоит полное место на бирже. Просто право торговать без участия в уставном капитале NYMEX стоит $700 000. Разделить эти два компонента стало возможно после листинга на NYSE. До этого на NYMEX было 816 торговых мест, каждое из которых давало право собственности на компанию.
— Многие характеризуют деятельность NYMEX как торговлю воздухом. Делаете бумаги из всего, чего только можно?
— Существует две фундаментальные вещи: нефть и нефтяной контракт. При использовании фьючерсного контракта с физической поставкой, такого как WTI на NYMEX, покупатель или продавец могут принять или осуществить поставку реального товара. Это ключевое условие для нефтяных рынков и оно обеспечивает компромисс цен на фьючерсы и цены на коммерческом рынке. Участники коммерческого рынка — продавцы и покупатели — также являются главными участниками фьючерсного рынка. Есть хедж-фонды, банки и другие участники. Фундаментальные рыночные факторы — спрос и предложение — всегда продиктованы коммерческими факторами.
— Российские чиновники решили, что нефтяная биржа в Санкт-Петербурге будет запущена без участия NYMEX. Из состава учредителей понятно, что основными игроками на ней будут «Роснефть», «Газпром нефть», «Сургутнефтегаз» и трейдер «Сургутэкс», дружественный владельцам Gunvor. Насколько эффективен будет такой проект?
— Это отличается от изначального проекта, цель которого — установить экспортную цену на сырую российскую нефть как эталонную для Северной Европы. Сложно предсказать, насколько эффективной будет новая биржа. Это будет зависеть от многих факторов:
надежность, финансовая эффективность, доверие со стороны рынка и участие в разрешении конфликтных ситуаций. Чтобы быть международным, этот проект должен и принимать международное сообщество, и быть принятым международным сообществом.
— И все же многие не верят, что удастся запустить проект по созданию нефтяной биржи в Санкт-Петербурге с участием NYMEX. Сами нефтяные компании на биржу не пойдут, а трейдерам, торгующим большей частью российской нефти, таким как Gunvor и Glencore, она уж точно неинтересна.
— Это нормально для нефтяных компаний и трейдеров торгующих их нефтью- не поддерживать фьючерсную торговлю. Ведь это прозрачный механизм для определения цены на нефть. Не все компании согласны, чтобы было понятно, по какой цене на самом деле они продают свою нефть.
Но такая биржа, в первую очередь, необходима российскому правительству. На это есть две причины: во-первых, существуют два активно торгующихся нефтяных рынка — американский WTI и европейский Brent, но нет контракта на русскую нефть, что означает, что цена на нее зависит от рынка других марок нефти; вторая причина: цена по которой сегодня продается российская нефть непрозрачна ни для кого — ни для российского правительства, ни для самих российских производителей.
Западные компании, которые покупают российскую нефть, несут значительные ценовые риски. Они покупают российскую нефть, а перепродают уже переработанные продукты на европейском рынке, где ценообразование определяется по отношению к европейской цене, но у них нет инструмента, чтобы хеджировать свои ценовые риски.
Отчасти их можно покрыть за счет знакомых инструментов, например WTI, но , но это не дает им 100%-й защиты против этих рисков, потому что качество российской нефти отличается от качества нефтей, лежащих в основе этих инструментов. Компании, работающие с российской нефтью, несут не только риски изменения цен на нефть, которые можно захеджировать с помощью имеющихся инструментов, но и риски колебаний цен между нефтью различного качества. Последние нельзя эффективно захеджировать без использования инструмента, специфически разработанного для российской нефти.
Поэтому иностранные компании заинтересованы чтобы у них был инструмент для управления этими рисками.
— Но не получится ли так, что биржа в Петербурге станет новым посредником между нефтяными компаниями и трейдерами?
— Те, кто говорит, что биржа не нужна, просто не заинтересованы в появлении прозрачной цены. Существуют неприятие и скептицизм со стороны посредников, потому что прозрачные цены на нефть им невыгодны, они не видят других способов зарабатывать деньги. Нефтяные компании не хотят этой прозрачности, и такая же ситуация была в Америке в начале 1980-х. Чем больше непрозрачность рынка, тем больше у посредника возможностей зарабатывать на ней. Но в итоге расплачиваются за такую непрозрачность и неэффективность рынка производители и конечные покупатели. Биржа повышает эффективность и прозрачность рынков, а следовательно, снижает расходы производителей и покупателей на содержание посредников. Создание эффективного фьючерсного контракта на русскую нефть не ликвидирует трейдеров, а просто уменьшит их маржу.
— Но у Platts есть собственная электронная площадка, на которой заключаются спотовые сделки с российской нефтью Urals. Торги проводятся каждый день. Разве этого недостаточно для определения рыночной цены на российскую нефть?
— Эта площадка частично отражает действительность, это не та цена, которая может считаться справедливой. Торги проводятся лишь в течение нескольких часов в день, а Platts и Argus Media публикуют выброчные данные, которые не всегда объективно отражают действительность. Мы никогда не дождемся, чтобы российские нефтяные компании сказали бирже «да» добровольно. Здесь нужна поддержка российского правительства. Инициатива должна исходить от государства, в его интересах сделать цену российской нефти прозрачной. Правительство должно создать определенные условия, которые заставят нефтяные компании продавать нефть. Дубайская биржа оказалась очень успешным проектом, потому что его поддержало правительство.
Если государство выберет в качестве приоритета прозрачную цену, то никакие тредеры и нефтяные комании, не смогут препятствовать этому проекту. А Росии в отличие от Ближнего Востока было бы даже удобнее влиять на этот процесс. Потому что на Ближнем Востоке сегментировано управление нефтью на каждом участке свой шейх и он тяет на себя одеяло.
— Чтобы получить рыночную цену на нефть Urals, в 2006 г. NYMEX запустила торги фьючерсом на российскую экспортную нефть REBCO. Почему торги не пошли?
— Создание нового фьючерсного контракта очень похоже на открытие нового ресторана. Успешных ресторанов гораздо меньше, чем неудачных. Мы уверены, что контракт на REBCO может быть очень успешным при определенных условиях. Контракт предусматривает расчеты физической поставкой и любой участник должен быть уверен в том, что со стороны российского правительства существует поддержка. Пока российские чиновники не могут определиться, каким образом они будут поддерживать тот или иной контракт, до тех пор этот контракт не будет пользоваться популярностью.
— Почему NYMEX так заинтересована в торговле контрактами на REBCO, у вас же есть такой выгодный инструмент, как WTI?
— Мы заинтересованы в глобальной прозрачности. И хотим создать правильный инструмент на российскую нефть, предусматривающий возможность поставки. Мы могли бы запустить контракты с финансовыми расчетами, не требующие поддержки правительства и российских компаний, но мы этого не сделали. NYMEX не пытается поставить под контроль русский нефтяной рынок. Мы за справедливое ценообразование. И в международной бирже в Санкт-Петербурге NYMEX планировала иметь долю всего в 10%. Превращение российской нефти в ценовой эталон для всего североевропейского региона приведет к значительному объему торгов этим инструментом и заменит тот сломанный ценовой механизм, основанный на Brent.
Объем торгов — это то, что является бизнес-моделью NYMEX, биржа получает доход от объема торгов вне зависимости от абсолютной цены на торгуемый товар.
Одна из наиболее важных частей — законодательная база, которая позволит участникам биржи быть уверенными что эта сделка состоится и покупатели будет понимать, что она регулируется определенными законами.
Если международная компания заключает с российской компанией контракт на поставку нефти, она должна быт абсолютно уверена, что эта поставка осуществиться, а если российский контрагент захочет выйти из контракта, у международной компании появятся легальные инструменты, чтобы заставить ее выполнить эти обязательства.
— Ваши прогнозы мировых цен на нефть и газ?
— Я предпочитаю, чтобы рынки определяли цену. Но ожидаемые темпы роста экономик в Китае и Индии, политическая нестабильность в основных нефтедобывающих регионах — в Латинской Америке и на Ближнем Востоке позволяют предполагать, что цены на нефть будут находиться под давлением в сторону повышения.
— Не обсуждали ли вы с «Газпромом» запуск на NYMEX фьючерсов на газ?
— Представители «Газпрома» приезжали сюда неоднократно и изучали, как работают фьючерсные рынки. Хотя газ — иной продукт, но фундаментальные принципы создания фьючерса на газ остаются такими же, как и на нефть: нужно разработать контракт, который бы более полно отражал те условия, которые в части логистики поставки отвечают требованиям рынка. Но для этого необходимо отвязать цену на газ от корзины нефтепродуктов.
— Собираетесь ли вы покупать какую-нибудь фондовую биржу в России или долю в капитале РТС?
— Stock exchange не наш бизнес, но вот фьючерсную если сможем, то купим.
— На каком этапе находится слияние с Чикагской биржей (СМЕ)? О чем договорились и о чем еще предстоит договориться?
— Для NYMEX СМЕ уже давно ведущий бизнес-партнер. Мы знаем, что можем на него надеяться. Обе биржи имеют сильные позиции в разных областях, и обе имеют сильные клиринговые центры, поэтому мы ждем много от этого объединения бирж. СМЕ достаточно долго использует электронную систему торгов Globex, одну из самых распространенных в мире торговых систем. В свою очередь, СМЕ ожидает от слияния с NYMEX, что они смогут участвовать в успешных зарубежных проектах, например Дубайская биржа и очень потенциально интересный проект в России и в Санкт-Петербурге.
После объединения группа СМЕ будет, надеюсь, с таким же энтузиазмом подходить к проекту в Санкт-Петербурге, как и NYMEX.
— Не собираетесь ли проводить маркетинговые акции для привлечения российских эмитентов на свои площадки?
— Ничего особенного мы предпринимать не собираемся. Но возможность участвовать есть у любой российской компании. На 100% уверен, что российские компании уже являются активными участниками торгов NYMEX, не напрямую, а через другие компании и банки, например J. P. Morgan.
— Интерес инвесторов к сырьевым товарам во всем мире растет. Как вы его удовлетворяете? Какие новые контракты и новые инструменты будете вводить?
— За последние несколько лет сильно растет интерес со стороны спекулятивно настроенных инвесторов: хедж-фондов и инвестбанков. Но, однако, дополнительный объем сделок таких институтов должен быть сбалансирован ростом со стороны коммерческих участников: производителей и потребителей. NYMEX занимается разработкой специальных синтетических инструментов, индексов и т. д., которые могли бы быть более ориентированы на спекулятивных участников. Например, если пенсионный фонд хочет инвестировать в нефть или газ, он может быть более заинтересован иметь инструмент, который бы отслеживал одновременно полный спектр: нефтепродукты, газ, электричество, нефть, вместо того чтобы заниматься торгами отдельными товарами.
— Рассматриваете ли расчеты в другой валюте?
— Мы только что разработали и установили такую технологию, чтобы делать это. Например, такие биржи как Чикагская, которая изначально специализировалась больше на финансовых инструментах, она это и раньше делала, а Наймекс только сейчас в этом направлении начал двигаться.
— Как вы относитесь к предложению министра финансов Генри Полсона по реформированию системы регулирования финансового сектора США — в частности, объединить Комиссию по ценным бумагам и биржам и Комиссию по срочной биржевой торговле?
— Я не поддерживаю идею объединения. Я согласен с Полсоном, что регулирование финансовых рынков США требует модернизации, однако считаю, что регулирование товарных рынков уже находится на очень высоком уровне после пересмотра правил, которые конгресс осуществил в 2000 г., и является успешной моделью регуляторного режима надзора за такими рынками. Объединение SEC и CFTC может привести к потере такого четкого направления и четкого понимания, как должна быть устроена система надзора за рынком.
— По словам Джорджа Сороса, переживаемый сейчас мировой экономикой финансовый кризис является худшим со времен Великой депрессии 1930-х гг. Он предсказывает в нынешнем году произойдет новое падение рынков, несмотря на отмечаемую сейчас их краткую стабилизацию. Согласны ли вы с таким мнением?
— Я не делаю прогнозов по рынкам. Я думаю, что современные рыночные институты представляют собой самые прозрачные и конкурентные рыночные механизмы, какие когда-либо существовали, что само по себе, безусловно, позитивно. Какими бы ни были условия, конкурентные и прозрачные механизмы обеспечивают наиболее эффективный исход, наиболее быстрое и полное восстановление после любых негативных событий.

Нефтепродукты на eOil.ru