Пеллеты заменят нефть и газ
В России ежегодно заготавливается до 200 миллионов кубометров древесины, однако от 30 до 50 процентов лесной биомассы не вывозится с делянок или переходит в отходы.
В Институте статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ изучили, какие инновационные технологии позволяют более рационально использовать лесные ресурсы. В частности, развивать на их базе возобновляемую биоэнергетику, а также шире использовать древесное сырье в легкой промышленности.
«Россия богата двумя вещами: нефть-газ и лес. По нефти и газу уже все развито и эксплуатируется. А вот по лесу — «голубой океан», — отметил генеральный директор компании ТехноНИКОЛЬ Владимир Марков. — Поэтому практически любые инвестиции в обработку древесины в России обладают хорошим стратегическим потенциалом».
Одно из перспективных направлений — биотопливо, которое сегодня производят преимущественно из сельскохозяйственных культур, а вот древесина используется недостаточно. Хотя, как отмечают эксперты ВШЭ, практически любых ее видов (в том числе малоценной мягколиственной, тонкомерной, лежалой, из отходов лесной промышленности, порубочных остатков) можно делать топливные гранулы (пеллеты), производить щепу, спирты, диметиловый эфир (ДМЭ), синтетический бензин, синтез-газ. Для населения периферийных малых городов и поселков европейского Севера использование пеллетных котельных вместо мазутных и дизельных может снизить себестоимость энергии до десяти раз, считают авторы исследования. А для восточных регионов страны экономия может быть еще больше.
«Эта отрасль активно развивается в нашей стране в течение последнего десятилетия в связи с ростом спроса на биотопливо из древесины на внешнем рынке (Европа), — рассказал директор Российского офиса Лесного попечительского совета (FSC) Андрей Птичников. — А также в связи с реализацией программы биоэнергетики на базе древесных пеллет в ряде субъектов РФ (Коми, Карелия, Красноярский край и др.). На экспорт идет 90 процентов пеллет и щепы». По словам эксперта, ежегодно в России выпускается около полутора-двух миллионов тонн пеллет, самый большой проект находится в Выборге (1 миллион тонн пеллет в год).
Кроме того, сейчас ведутся исследования по получению биотоплива второго поколения из таллового масла, рассказал Птичников. Он также добавил, что к производству пеллет импортерами предъявляется ряд экологических и иных требований, поэтому большая их часть сертифицируется по стандарту EN+. В последнее время ряд стран (Нидерланды, Дания и др.) стали также предъявлять более продвинутые требования по устойчивости происхождения сырья для производства пеллет, в связи с чем появились требования сертификации по системе FSC.
«Огромная сырьевая база буквально под рукой, — отметил директор по связям с общественностью «Русской лесной группы» Александр Перов. — И это не порубочные остатки заготовки леса (ветки деревьев, хлысты, комли, несортовой пиловочник), как указано в исследовании, их-то как раз использовать в большинстве лесных регионов проблематично (Россия — не Финляндия, у нас зачастую из тайги до потребителя 1,5 тысячи километров в любую сторону), а щепа, кора и опилки деревообрабатывающих комбинатов».
По словам Перова, спрос на пеллеты в мире намного превышает предложение, и драйвером роста является Азиатско-Тихоокеанский регион. «В Европе рынок пеллет устоявшийся, — пояснил эксперт. — Да, вместо дров в каминах преимущественно жгут пеллеты, но масштабный промышленный рост потребления там невозможен. Электричество и тепло европейские страны получают сжиганием газа или с помощью атомной реакции. Азия — другое дело. Там массово в котельных используется дешевый, но очень неэкологичный уголь, пеллеты для которого — прямая перспективная замена».
По мнению Андрея Птичникова, установка котлов на щепе для обогрева промышленных объектов и населенных пунктов имеет большую перспективу в России как лесной державе. В то же время для развития биотопливной энергетики необходим комплекс мер господдержки. «В условиях активной газификации населенных пунктов пеллетная энергетика развивается в основном усилиями энтузиастов и бизнеса, — отметил эксперт. — Господдержка присутствует лишь там, где есть существенные ограничения на газификацию, используется дорогостоящее топливо (мазут, уголь)». Несмотря на большой потенциал внутри страны, отрасль пока ориентируется на экспорт.
Еще одно инновационное направление, которое выделили эксперты ВШЭ, это производство наноцеллюлозы для легкой промышленности. Благодаря своей структуре (упорядоченной трехмерной сети из микрофибрилл) она отличается высочайшей прочностью и легкостью. К тому же это экологически безопасный биоразлагаемый материал. Однако сейчас используется весьма энергозатратный химический способ производства наноцеллюлозы. Менее энергоемкий биологический способ пока недостаточно разработан. Тем не менее, как считают авторы исследования, к 2020 году рынок наноцеллюлозы может достичь 250 миллионов долларов только в Северной Америке.
По мнению Андрея Птичникова, потенциал использования наноцеллюлозы велик: например, ее можно добавлять в краску, что повышает атмосферостойкость последней, придает новые свойства этому продукту. «В Канаде недавно вступил в строй комбинат, ориентированный на наноцеллюлозу», — рассказал эксперт. Александр Перов отметил, что ткани из наноцеллюлозы еще не скоро станут полноценной заменой традиционной синтетике. «В экономичном (массовом) сегменте главенствующую роль при выборе ткани одежды является цена, а уже потом другие качества, — напомнил он. — Вот как раз ценой наноцеллюлоза и не блещет (исследователи этого и не скрывают), и сколько пройдет времени, пока технология усовершенствуется до конкурентоспособной цены, не знает никто».
Авторы исследования считают, что драйверами развития для наноцеллюлозы может стать дальнейшее повышение спроса на продовольствие, деградация почв и связанное с ней выведение из оборота сельхозугодий, рост вододефицита в ряде зон орошаемого земледелия (в том числе хлопководства), истощение и увеличение стоимости углеводородов (источники синтетических волокон).
