По словам Михаила Леонтьева, глава Минфина слышит только тех, «кого надо», а именно руководителей «тайного общества» под названием «Фонд гражданских инициатив», который представляет угрозу для российской экономики.

Пресс-секретарь компании «Роснефть» Михаил Леонтьев назвал хамством заявление министра финансов РФ Антона Силуанова о том, что российские нефтегазовые компании якобы занимаются «шантажом» при обсуждении вопроса о повышении налогов.

«Ладно, всё, договорились, идет конструктивный диалог, — прокомментировал Леонтьев радиостанции «Вести ФМ» дискуссию вокруг предложений Минфина о повышении налога на добычу полезных ископаемых. — И выходит господин Силуанов и продолжает как зомби, как будто вообще информация не достигает дверей Минфина, долдонить одно и то же, как заведенный. Это удивительная вещь! Причем просто хамит. Ну, вот я зачитаю этот кусок, это откровенное вранье и хамство: «Безусловно, нашим отраслевым сырьевым министерствам, Минэнерго в первую очередь, не нравится, все говорят, что компании будут сокращать инвестиции. Хочу сказать, что почему-то только в России компании занимаются таким шантажом: если вы на нас налоговое бремя увеличиваете в кавычках, потому что это изъятие девальвационной прибыли, то мы будем сокращать инвестиционную программу, никто не говорит о сокращении операционных издержек своих компаний, замораживании зарплат, о снижении цен на закупаемое сырье, товары и услуги. На западе нефтяные компании в условиях снижениях цен занимаются снижением операционных издержек, а у нас говорят, что будут снижать инвестиции, шантаж…»

По словам Леонтьева, предложения Минфина — «это просто изъятие», убийство отрасли и, по сути, санкции на добычу нефти. «Эта идея была очень интересно сформулирована: никто не запрашивал никакие нефтяные компании, никто не запрашивал никакую финансовую отчетность, — рассказал он. — Минфин это придумал сам, сам созрел и сам вытащил. После чего состоялся ряд обсуждений. Главой правительства было принято решение, что этого делать не надо. Потому что посмотрели, увидели, что никакой девальвационной прибыли нет. Нет, потому что очень значительная часть реализации компаний идет внутри страны. Какая там девальвационная прибыль — это рубли. Притом, что цена на нефть упала немножко, как известно. Кроме того, существует обслуживание кредитов, существует дикое удорожание заимствований, кредиты валютные, их пересчет — это очень серьезная проблема. Дальше растут цены — на оборудование, растут тарифы, растут инфляционные расходы чисто в рублях и, естественно, валютная составляющая на закупку импортного оборудования. И видно, что никакой девальвационной прибыли нет. Более того, эффект девальвации не покрывает издержек от падения цен. И все компании в мире, в принципе, инвестиции сокращают. Но наша задача — выполнять обязательства отрасли перед государством, то есть давать доходы бюджету, налоги платить. Налоги мы можем платить только с производства, с добычи. Так вот, подсчитано, что мероприятия Минфина дают в итоге сокращение добычи на 20%. То есть мы получим обвал налогов, на самом деле».

Ситуация, по словам Леонтьева, такова: Минфин «решил изъять 600 миллиардов рублей из нефтяной отрасли, поскольку в бюджете есть дыры (кстати, дыры в бюджете — это большой вопрос, откуда они взялись и как), но якобы там есть большие дыры». «За счет чего? — продолжает он. — Что придумал Минфин? Что экспортёры за счёт девальвации получили «девальвационную прибыль». То есть они экспортируют за доллары, а расходы у них якобы в рублях. И отсюда большая девальвационная прибыль, и её надо изъять. И вот говорится: «Мы не увеличиваем налоговое бремя, всё остается как есть, просто хотим изъять у вас девальвационную прибыль»… Хамство безумное! Мы говорим: ребята, вы режете по живым инвестиционным программам, вы что делаете?!»

При этом на Западе, подчеркнул Леонтьев, компании «снижают инвестиции, сокращают (в отличие от нас, кстати) в огромном количестве занятость», а вместе с тем «идет еще и кумулятивное сокращение занятости в отраслях обслуживающих». «Потому что есть сервисные компании, есть колоссальная инфраструктура, есть производство оборудования и так далее, — добавил пресс-секретарь «Роснефти». — Сокращение издержек? У нас самые низкие издержки операционные, и они сокращаются. У нас операционные издержки — 2,7 доллара на баррель. Они близки к саудовским. А у нас не саудовские режимы работы, добычи и условия несколько другие. Зарплаты у нас заморожены и сокращаются, потому что у нас идет инфляция и зарплаты не индексируются. У нас есть масса иностранных сотрудников, которые страдают напрямую, у них девальвационный эффект никак не работает».

Поясняя, что такое «девальвационный доход», о котором говорит Минфин, Михаил Леонтьев отметил, что крупнейшим получателем девальвационной прибыли является бюджет. «Он, собственно, и верстается с малым дефицитом за счет этой колоссальной девальвации, — добавил собеседник радиостанции. — И, похоже, Минфин дальше заинтересован, он так любит эту девальвацию, что теперь еще пытается под нее что-то дополнительно изымать. Так вот: что по-русски означает девальвационный эффект для Минфина? Он означает, если говорить простыми русскими словами, дисконтирование социальных обязательств. То есть вы просто снижаете ваши социальные обязательства, номинально их сохраняя, а реально их снижаете. Это вещь достаточно скотская, но, в общем-то, технически исполнимая. Куда он денется этот пенсионер, бюджетник и так далее? Это технически исполнимо. Технически невозможно дисконтировать производственные обязательства. Потому что это реальное производство. Мы не можем взять и «надуть» производственный процесс, его обмануть. Потому что существует инфляция (кстати, девальвация инфляцию разгоняет). Существует огромное количество издержек в долларах. Я сейчас не говорю уже о том, что у компаний есть кредиты и поскольку система построенная Минфином была такова, что кредитование в значительной степени шло с Запада, то это кредиты валютные».

Именно Минфин, отметил Леонтьев, создал систему, при которой все крупные корпорации «занимали в первую очередь через западные банки и в валюте». «И поэтому они обременены валютными долгами, потому что у вас нет системы рублевого кредитования, — заявил он. — Потому что невозможно кредитоваться по тем ставкам, которые были раньше, а по нынешним ставкам даже мысли о кредитовании быть не может, потому что это значит просто застрелиться. Это ставки запретительные. Коммерческий кредит запрещен. Льготный — может быть. То есть фондирование, выделение средств. Знаете, как при советской власти средства выделялись? Никакого рынка не было. Вот это есть безобразие. Это есть идеологическая диверсия против не только импортозамещения, а против экономики».

При этом почему-то именно Минфин, по словам Леонтьева, «ещё с гайдаровских времён» являлся «ключевым учреждением в экономической политике». «Мы можем представить себе финансовых министров, которые являются сильными экономистами, — сказал Леонтьев. — Таких, кстати, довольно много. Но не у нас. Что касается этой популяции крепких кудринцев, я хочу сказать, что эти люди вообще никогда в экономике не понимали, причём этим гордятся. Они бухгалтеры. Для них существует бухгалтерский результат. Больше они ничего не понимают. Хорошо, когда этот бухгалтерский результат корректный. Это ещё можно жить. А когда люди вообще ничего не слышат и считать не умеют — это совсем плохо. Когда на переговорах с Минфином наши говорят: вот, вы смотрите, вот они долларовые издержки, они говорят — это ваши коммерческие риски. Это наши риски, понимаете? То есть логика какая? Если у вас конъюнктура позволила вам удавку где-то чуть-чуть ослабить, — надо изъять. А если удавка затянулась, то это «ваши коммерческие риски». Ведь потрясающая логика? Это война с собственной экономикой, с той отраслью, которая, хорошо ли это или плохо, но в настоящий момент обеспечивает базовые условия для воспроизводства экономики, бюджета, социальной жизни в России нормальной и так далее… Меня в данном случае даже беспокоит не опасность, которая нависла над экономикой — потому что все-таки разум есть у людей, принимающих окончательное решение — а вот эта вредительская, подлая идеология, которой руководствуется ведомство, почему-то являющееся главным экономическим регулятором в России… У нас финансовое ведомство, и Центробанк и Минфин, отвечают по своей узкой группе показателей. Вот Минфин отвечает, как он считает, за баланс бюджета. Всё! Больше его ничего не касается, развитие экономики его не касается».

Продолжая свою мысль про «идеологическую диверсию», Михаил Леонтьев напомнил о существовании «кружка», «тайного общества» под названием «Фонд гражданских инициатив», который возглавляет «идеолог всего этого дела» Алексей Кудрин. «Почему господин Силуанов — зомби, почему он никого не слышит? Потому что он слышит, кого надо, — заявил Леонтьев. — Он знает, где находится источник правды, источник живительной мысли. Он один. Это «кружок гражданских инициатив»… Причём тот же самый Силуанов подавал признаки разума в течение года, даже явно выигрывал в сравнении с предыдущим руководством Минфина, но, очевидно, он получил жесткую инструкцию. То есть я не знаю, какими силовыми рычагами обладает этот «Фонд гражданских инициатив» — запугивание, террор, взятие заложников, я не знаю как, каким образом они устанавливают жесткую дисциплину… Но если человек плюет на все внешние раздражители, включая замечания президента и, собственно, мнение премьера, он же не полемизирует, он не отстаивает свою точку зрения, он не приводит аргументов — он просто камлает».

«Я предлагаю народу немедленно создать общественную организацию, которая будет называться «Фонд национального спасения от гражданских инициатив», — продолжил Леонтьев. — Потому что эти «гражданские инициативы» — они нас пришибут. Это плохо кончится. Некоторые считают это либерализмом. Никакого либерализма в этом нет. Вот ни грамма либерализма нет в том, чтобы изъять из экономики все, что можно, и потом перераспределить. Причем раньше идея изъятия состояла в том, что у нас в экономике лишние деньги. Почему Кудрин изымал деньги? Потому что они лишние, они порождают инфляцию. Все деньги, по его мнению, нужно было вывести на Запад, причем бесплатно, и оттуда занимать их за проценты. Раньше надо было изымать деньги, потому что их было много, а теперь надо изымать, потому что их мало. А как вообще экономика? Она как? Когда она будет работать? Когда она сможет дышать-то? Когда? Нельзя дышать, когда слишком много воздуха, нельзя дышать, когда слишком мало воздуха. И вообще, дышать не надо. Зато у них великолепный баланс, у них балансы сводятся, они всегда в отчетности своей выглядят чудесно. И Центробанк у нас, значит, лучший центральный банкир теперь. Раньше у нас Кудрин был, теперь переходящее красное знамя перешло к Набиуллиной. Теперь она лучший банкир Восточной Европы…»

По словам Леонтьева, «надо, чтобы рейтинги российских чиновников присваивала та самая комиссия при казначействе США, которая вводит санкции». «Вот это будет очень по-честному, — отметил он. — И я хочу сказать, что это абсолютно по делу. Вы смотрите, как выглядит санкционная политика: вообще у нас есть внешние санкции, которые вводят американцы и за ними подбираются европейцы, и эти санкции — они избирательные, они секторальные, иногда точечные, это же не просто так взяли и всё запретили. И есть внутренние санкции, которые удивительным образом точно соответствуют санкциям внешним. Смотрите, вплоть до смешного: вот они решили, что на газ не надо вводить санкции и у нас никто на газ санкции не предлагает. Потому что — ну как же, регулятор-то не велел. Они даже, может быть, не очень точно понимают, почему, но регулятор не велел, что там разбираться? Нечего умничать, а то рейтинг не присвоит журнал Euromoney. Значит, они вводят финансовые санкции, запрещающие практически кредитование в валюте через западные банки, а мы вводим санкции внутренние: ставку 17%, фактически запрещающую кредитование в рублях, потому что только умалишенный будет кредитовать производство по такой ставке».

Вдобавок ко всему, заявил Михаил Леонтьев, политика Минфина препятствует импортозамещению. «Много раз говорили, что рубль был переоценен, что девальвация — это полезно, — напомнил он. — До определённого предела опять же. Но девальвация, а также санкции создают макроэкономические условия для импортозамещения. И, казалось бы, даже стимулировать не надо. Вперёд. Импортозамещай. Не импортозамещаем. Почему? Импортозамещения нет, потому что нет денег. Совсем нет денег. А денег нет, потому что Минфин занимается денежной рестрикцией. То есть он уничтожает, изымает деньги из экономики. Здесь я вынужден чуть-чуть нарушить принцип, что я не говорю на темы, касающиеся корпоративных интересов. Но у меня здесь есть оправдание — это не корпоративные интересы. Это даже не отраслевой интерес. Это интерес экономики, это вопрос экономической идеологии».

polit.ru