Вице-президент «ЛУКойла» Леонид Федун является убежденным сторонником вступления России в ОПЕК. О том для чего это нужно, как складывается ситуация на рынке нефти, о перспективах российской экономики в условиях резкого падения цен на «черное золото», и о положении компании в нынешний непростой период, он рассказал в интервью Вестям.

— Для российской экономики нижняя безопасная планка цены на нефть это 70 долларов за баррель. Уже сегодня за баррель дают 54-55 долларов. Каковы прогнозы аналитиков «ЛУКойла» и какая цена позволяет вашей компании оставаться на плаву?

— Мы вместе с Россией жили при цене 9 долларов за баррель. Это было ровно 10 лет назад я это вспоминаю, вот, с легким трепетом, как, наверное, и все вы, эти события, после которых последовал дефолт и все прочие неприятности. Конечно, разница между 50 долларами, там, условно говоря, и 9-11 долларами за баррель колоссальная. Но все течет, все изменяется. Государство заложило определенные социальные обязательства. Обязательства связаны с увеличением пенсии, зарплат, с обязательством с увеличением военных расходов, расходов на поддержание наших политических интересов, на развитие инфраструктуры, социальной инфраструктуры, и все это исходило из того, что, конечно, цена нефти будет свыше 70 долларов за баррель. И сейчас откатиться назад практически невозможно. Но а если говорить о прогнозе, то наша позиция такова, что нефть это не возобновляемый товар. Чтобы просто понимали, только в нашей стране ежегодно для того, чтобы поддерживать добычу нефти надо вводить примерно 30-35 миллионов тонн дополнительных мощностей. То есть за 3 года это создавать такую компанию, типа как «Роснефть» или «ЛУКойл». Потому что идет естественное падение добычи в мире. Эти цифры составляют где-то около 300 миллионов тонн. Все это возможно только при цене нефти, которая превышает 75 долларов за баррель. Ниже этого уже к 12-13-му году возникнет дефицит нефти и цена на мировом рынке снова устремится к отметке в 200 долларов. Это неминуемо. На сегодня кризис, кризис, связанный с тем, что существовали гигантские спекуляции на рынке, в том числе, спекуляция с нефтью. Просто одна цифра. Сегодня рынок наличной нефти в день продается примерно 60-65 миллионов баррелей. В день спекулянты торгуют примерно от 1 миллиарда до 1,5 миллиардов баррелей. Кстати, в 20 раз больше. Вот, собственно говоря, такие спекулятивные операции, которые делаются в основном на американских биржах, то разгоняют нефть, то она падает. При этом понятие — спрос, предложение, сбалансированность является только основой игры на повышение, либо на понижение. Сейчас играет на понижение. Открывает короткие позиции и зарабатывает деньги, последовательно двигает цену в нефть.

— Руководство многих компаний, не только, в том числе и вашей, скупает акции на рынке. На ваш взгляд, насколько эта мера эффективна, насколько она может работать, какое время она может еще работать?

— Да, действительно, мы скупали акции, скупали и руководители компании, и продолжают скупать. На мой взгляд, это, скупает государство, в первую очередь акции государственных компаний выделили на это существенные средства порядка 175 миллиардов рублей. Все это привело к тому, что все-таки рынок сегодня находится на некоем стабильном уровне. Если помните, колебание находится в диапазоне где-то по индексу ММВБ где-то на уровне 600-700 пунктов и это говорит о том, что какая-то уже стабилизация наступила.

— Снижение экспортной пошлины на нефть с 1 декабря насколько поможет вам, я так понимаю, что это единственная существенная помощь государства, которую вы приняли?

— Ну, естественно, оно поможет. Почему, потому что до сегодняшнего дня каждая тонна нефти, которую мы экспортируем, приносит нам до 40 долларов убытка. Компания же не может бесконечно работать в убыток. Поскольку сегодняшние налоги рассчитаны с цены нефти, условно говоря, 70-80 долларов за баррель. Сегодня на рынке 50. Естественно, что бесконечно долгое время компании не могут торговать себе в убыток. Поэтому мы очень благодарны Правительству, что оно оперативно рассмотрело вопросы, которые возникли в нефтяной промышленности и с 1 декабря все-таки мы сможем перейти уже в нормальный режим функционирования. Да, это будет всего несколько долларов, но это будет все-таки прибыль в экспортных операциях.

— То есть 192 доллара за тонну это экспортная пошлина с 1 декабря, позволит сделать экспорт рентабельным для вашей компании?

— Да. Конечно, рентабельность будет очень низкая, но это будет рентабельность. Проблема очень серьезная. К счастью, существует проверенный механизм что ли, регулирование цен на нефть. Это ОПЕК. По-разному к нему относятся, в основном его ругают, говорят, что он является источником нестабильности, хотя на взгляд нефтяников, именно картель приносит стабильность в такой вот спекулятивный хаос, который существует на рынке.

— Вы недавно сказали, что если бы Россия вступила в ОПЕК, то это было бы для нее благом.

— Если бы Россия присоединилась к ОПЕК, то совместная доля двух таких организаторов что ли, двух экспортеров основных составила бы около 53-х процентов. Это даст возможность принести стабильность без всякого сомнения, и, если сегодня производители и потребители убеждены в том, что цена нефти, которая является эффективной для воспроизводства нефти и для потребления превышает 80-85 долларов за баррель, то естественно, что такие цены удалось бы удержать.

— Но с другой стороны, ведь это чревато, во-первых, политическими рисками совершенно очевидными, поскольку в ОПЕК главная страна добывающая — это Саудовская Аравия, которая известна, как ближайший союзник Соединенных Штатов. К тому же Россия является альтернативой ОПЕК. Не находятся ли российские компании в более выгодном положении, поскольку всегда могут предложить некую другую цену или другие механизмы взаимодействия с партнерами?

— ОПЕК говорит следующее… Российское правительство является основным бенефициаром, то есть основным выгодополучателем от высокой цены на нефть, поскольку прекрасно понимаете, что порядка 85-95 процентов всех экспортных доходов забирает себе государство через налоги. И при этом вы хотите иметь высокую цену на нефть. Но все расходы по снижению добычи, условно говоря, по регулированию, несет та же Саудовская Аравия, либо другие страны Персидского залива. Вы пользуетесь только результатами, скажем так, это мягко, не совсем красиво, но экономически некорректно, я бы так сказал. Поэтому, хотите, чтобы цена была высокая, сокращайте. При этом ответ очень прост. Что выгоднее? Снизить добычу, условно говоря, на 3-5 процентов, но иметь рост цены на 30 процентов.

— Леонид Арнольдович, но с сокращением то у нас как раз есть проблемы, насколько я понимаю? Ведь сокращать, сокращение добычи нефти требует определенных технологических ресурсов, которыми российские компании не обладают.

— Нет, сократить добычу легко, труднее восстанавливать, поскольку у нас не Персидский залив. У нас вечная мерзлота. У нас холода. Нефть застывает, идет коррозия и так далее, и так далее. Но существует система восстановительных операций, связанных с капитальными ремонтами скважин, с другими, так сказать, проведениями других технологических мероприятий. Да, они стоят денег. Но при этом было бы разумно в первую очередь всем, чтобы государство, как основной, снова подчеркиваю, выгодополучатель от высокой цены на нефть, давала некую налоговую преференцию, условно говоря. Если компания такая, как «ЛУКойл», сокращает добычу, условно говоря, там, на 100 тысяч тонн или на 500 тысяч в год, естественно, чтобы она потом, и тратит значительные деньги на восстановление этой добычи. Может даже придется бурить новые скважины этого месторождения, то, естественно, что она бы имела соответствующие льготы, которые равны по размеру, даже не льготы, я бы сказал, а компенсационные выплаты, равные по стоимости сокращенным объемам добычи.

— Грубо говоря, за ремонт простаивающего оборудования должно платить государство?

— Ну, даже это не ремонт простаивающего оборудования, это восстановление этого оборудования. Это как бы первый путь. И второй путь, скорее всего их придется использовать два. Это создать систему государственных хранилищ нефти, которую можно, например, отдать нашей государственной монополии «Транснефти». Сегодня «Транснефть» и так хранит 40 миллионов тонн технологических остатков нефти, без которых, естественно, гигантская наша трубопроводная система не сможет функционировать. Поэтому создать сеть хранилищ по трассе трубопроводов, это не очень дорого, по сравнению с другими, так сказать, с регулированием цены на нефть. И, в то же время, чрезвычайно эффективно.

— «ЛУКойл» снижает внутренние цены на авиакеросин и есть предложение заключать долгосрочные контракты напрямую с авиаперевозчиками?

— Мы были бы только счастливы, если бы у нас были прямые контакты с потребителями нашего топлива, в том числе, и с авиаперевозчиками. И, кроме того, у нас уже очень позитивная практика, когда наше дочернее предприятие «Лукойлаэро» является основным заправщиком, так называемое, в крыло. Это позволяет отсечь целую цепочку посредников. И, тем самым, гарантировать что ли потребителей керосина, в первую очередь, крупные российские международные авиакомпании от того, что не будет таких коллапсов, которые происходили в начале октября этого года.

— Но вы с такими предложениями к авиаперевозчикам обращались, каков последовал ответ?

— С кем-то мы работаем, кто-то не хочет по каким-то причинам, которые не хотел бы здесь комментировать, это делает.

— Каковы прогнозы по ценам на бензин, сейчас они снижаются, что дальше?

— Как раз середине ноября всегда начинается снижение цен. В этом году оно идет более стремительно, потому что цены на нефть падают. Задают справедливый упрек, почему скажем, в Европе, Америке цены снижаются через 2-3 недели после того, как снижаются цены на нефть, снижаются цены на бензин. У нас снижаются через 2 месяца. Дело в том, что, у нас налоги в Российской Федерации менялись до последнего времени с уступом в 2 месяца, так называемые «ножницы Кудрина». Это приводит дело к тому, что, словно говоря, реальный эффект от снижения цены на нефть, нефтяные компании могли почувствовать спустя 2 месяца после снижения, отсюда и потребителя, условно говоря, через 2 месяца и 2 недели. Сейчас с 1 декабря ситуация меняется. Поэтому я считаю, что производители будут более гибко реагировать на ценовую конъюнктуру.

— Как себя чувствуют сотрудники «ЛУКойла», у вас ожидается сокращение штата, зарплаты, так далее?

— Нет, мы приняли решение никаких сокращений не проводить. Будет естественное сокращение, связанное с выходами на пенсию и так далее и так далее, но оно всегда идет. Тем более, что наша финансовая ситуация в достаточной степени стабильная. Единственное, что не будет крупных бонусов для руководства.

— Ну, и последний вопрос, Леонид Арнольдович. Ваши инвестиции в спорте, «Спартак» не оставите в трудное время?

— Конечно нет, могу сказать болельщикам, что, не могу сказать, что сниму последнюю рубаху, но, по крайней мере, стабильность в команде будет. Недавно я встречался с главным тренером. Он сказал, те позиции, которые необходимо усилять, это в первую очередь, центральные полузащитники. И сейчас наши селекционеры ищут двух сильных ребят, которые смогут эти позиции усилить. Я думаю, что найдем возможность купить их. Тем более, что сейчас рынок станет более адекватным, поскольку снижение цен скажется и на футбольных трансфертах, без всякого сомнения.

Нефтепродукты на eOil.ru