Уход каких-либо поставщиков с рынка через вольное или невольное замораживание добычи будет означать одно: освободившуюся нишу быстро займут американцы из сланцевых компаний. В этих условиях договариваться о сокращении практически бесполезно.

Ничего сенсационного в Дохе не произошло. Собравшиеся в воскресенье в катарской столице представители нескольких нефтедобывающих стран не смогли вымучить даже совместное заявление о готовности заморозить суточные объемы добычи.

Результат предсказуемый. Попытка манипулировать нефтяными ценами в отсутствие главного игрока на этом рынке была заведомо обречена на провал. А игрок этот в картельные игры играть не хочет и не может: это тысячи и тысячи американских нефтедобывающих компаний, которые своей «сланцевой революцией» продемонстрировали, что время нефтяных заговорщиков и манипуляторов прошло.

Эти компании, не сговариваясь, быстро и эффективно восполнят любой дефицит спроса на жидкие углеводороды без оглядки на политику и «патриотизм». Невозможно представить это множество компаний, которые руководствуются исключительно соображениями коммерческой рентабельности, вызванными на ковер Белого дома и выслушивающими приказ нарастить добычу нефти, чтобы наказать Россию, саудовцев, иранцев, венесуэльцев и далее по бредовым спискам досужих комментаторов.

В Соединенных Штатах наготове дожидается своего часа огромное число буровых установок и комплектов оборудования для гидроразрыва пласта, чтобы возобновить работу, как только оставленные на время промыслы выйдут на уровень рентабельности. Пробурены тысячи скважин, где осталось только приступить к периодическим операциям по этому самому гидроразрыву. Покажут цены уверенный рост за пределами 40 долларов за баррель марки WTI – американцам потребуется несколько недель, чтобы увеличить добычу в национальных масштабах.

Иными словами, уход каких-либо поставщиков с рынка через вольное или невольное замораживание добычи будет означать одно: освободившуюся нишу быстро займут американцы. Несогласованные рыночные действия нефтедобывающих компаний в США победили махинаторов из некогда всемогущей ОПЕК. Технологический прогресс побил политику.

Да и внутри ОПЕК никакой солидарности давно нет. Существовавшие когда-то согласованные квоты на добычу по отдельным странам давно отменены, а на официально объявленную общую квоту всей организации никто внимания не обращает. А уж в условиях триумфального шествия сланцевой революции, создавшей устойчивый избыток предложения на рынке, каждый опековец отстаивает собственные интересы, лишь для приличия заявляя о сотрудничестве с другими членами бывшего картеля.

Лучше всех это поняли, похоже, в главной стране ОПЕК – Саудовской Аравии, где неожиданно для многих еще в 2014 году решили, что сокращать добычу ради поддержания высоких нефтяных цен бессмысленно и убыточно. Саудовцы решили, что в условиях избыточного предложения со стороны неподконтрольных американских поставщиков драться надо не за цены, а за объемы, защищая свои традиционные рынки и стараясь привлечь новых покупателей, пусть даже и путем откровенного демпинга.

Да, низкие цены привели к тому, что экспортеры нефти потеряли почти полтриллиона долларов с осени 2014 года по сравнению с тем, что могли бы выручить за баррели, уходившие за сотню и дороже. Потери тяжелые, особенно если учесть провал социально-экономических программ, появившихся в период высоких прибылей от паразитирования на дешевой в добыче, но дорогой в продаже нефти. И совещание 17 апреля в Дохе стало отчаянной, хоть и заведомо безнадежной попыткой хоть как-то повлиять на ситуацию – пусть даже и ненадолго, и немного заработать на временном повышении цен под воздействием слухов о вероятном замораживании.

Не имея возможности вовлечь в эту игру не подчиняющиеся приказам американские компании, саудовцы старались обеспечить солидарность поставщиков хотя бы внутри ОПЕК. Отдавать часть своих рыночных ниш американцам еще куда ни шло, но видеть, как вместо саудовской нефти покупают нефть иранскую, для Эр-Рияда было выше всяких сил. Поэтому делегация королевства на встрече в Катаре заняла категоричную позицию: соглашаются на замораживание или все, или никто. А поскольку иранцы на такую солидарность пойти не могут – им надо восстанавливать утраченный в годы санкций экспортный потенциал, – то провал переговоров стал неизбежным.

К тому же и другие члены ОПЕК отнюдь не готовы сокращать объемы продаж. О планах наращивания добычи заявляют в Ливии, Ираке, Кувейте, Нигерии. Что касается России, то исходящие из Москвы предложения присоединиться к замораживанию с самого начала выглядели малоубедительно.

Министр энергетики РФ Александр Новак, который вел переговоры по этой инициативе, не имеет практически никаких инструментов для регулирования – не говоря уже о манипулировании – в отечественной нефтяной отрасли. Его бюрократическое ведомство лишь собирает данные о добыче, потреблении и экспорте (по большей части данные недостоверные, да и то лишь те, которые компании соблаговолят сообщить) и готовит ни к чему никого не обязывающие «стратегии» и «генеральные схемы развития». Чтобы воздействовать на поведение компаний, Новаку приходится обращаться выше, к президенту, дабы тот пригласил нефтяных «генералов» в свой кабинет и дал им ценные указания.

Такое ручное руководство отраслью и объемами добычи остается, однако, во многом демонстративным и играет исключительно на публику. В ситуации избыточного предложения, слабеющего спроса и низких цен российские нефтяники поневоле руководствуются теми же принципами, что и их коллеги в других странах. Они гонят на экспорт все, что могут добыть с минимальными затратами. При этом инвестиции в геологоразведку и в освоение новых залежей, где получение прибыли ожидается лишь через несколько лет, усыхают. При таком подходе действующие промыслы опустошаются ускоренными темпами, а новые не приходят им на смену, и добыча нефти в России неизбежно начнет снижаться без всяких искусственных замораживаний.

Помните слова Владимира Путина о катастрофе, которая наступит, если цена барреля опустится ниже 80 долларов? Президент определенно имел в виду не мировую экономику, а российскую, которая почти полностью зависит сейчас от нефти. Вводить новые месторождения в эксплуатацию в России имеет смысл лишь в том случае, если цена нефти надолго, на пару десятилетий, установится на уровне выше 80 долларов – ведь больше 70% оставшихся в наших недрах запасов требуют для добычи именно таких затрат.

На недавнем семинаре в «Деловой России» представитель Центробанка сообщил, что в первом квартале этого года российская нефть реализовывалась в среднем по 32 доллара за баррель против 52 долларов годом ранее. По его словам, постепенный рост цены до 40 долларов в банке ждут только к 2020 году. Что станет с госбюджетом, если такой мрачный сценарий осуществится?

В проекте годового бюджета, рассчитанного на баррель по 50 долларов, предусматривалось добавить в экономику свеженапечатанных денег на полтора триллиона рублей. Если средняя цена нефти в этом году составит 35 долларов, денежная масса может вырасти триллионов на пять, а это выльется в галопирующую инфляцию и значительное ухудшение качества жизни в стране.

В историческом масштабе период проедания «природной ренты» был относительно коротким, но ущерб он нанес огромный. Паразитируя на высоких нефтяных ценах, Россия не развивала другие отрасли, которые могут быть конкурентоспособными в новых постиндустриальных условиях. Руководство страны самоуверенно пошло по пути изоляции от развитых стран с их передовыми технологиями и пустилось на внешнеполитические авантюры, не обращая внимания на их экономические последствия.

Новая реальность нефтяного рынка может стать отрезвляющим фактором, если, конечно, вынудит руководство России сменить ориентиры с самоизоляции на всестороннее сотрудничество с наиболее развитой частью мирового сообщества.

Михаил Крутихин.

carnegie.ru