26 марта в Лозанне стартовал очередной раунд бесконечных переговоров шестерки международных посредников и Ирана по иранской ядерной проблеме. Переговоры эти с попеременным неуспехом идут с 2006 года, однако, паче чаяния, в этот раз они увенчались хоть каким-то результатом. Был согласован вполне реалистичный Совместный всеобъемлющий план действий по иранской ядерной программе. На основе этого документа стороны намерены продолжить переговоры и разработать к 30 июня окончательное соглашение по ядерной программе Исламской Республики. Однако тут, как и следовало ожидать, бюрократическая машина забуксовала, пошли взаимные претензии, задержки, отсрочки и в итоге окончательное решение иранского вопроса ожидается сегодня, 13 июля 2015 года

Чтобы понять значение этой новости и то влияние, которое она потенциально может оказать на мировую экономику, надо прежде всего разобраться с вопросом — что же такое современный Иран, как так получилось, что эта страна практически вычеркнута из мировой экономики, и почему её ядерная программа так важна для мирового сообщества.

Где-то там, в мягком азиатском подбрюшье России, притулилась страна, в которой мрачные бородатые аятоллы сидя на бочках с нефтью под крики «смерть жидам» обогащают уран на ручных центрифугах. Дикость? Да. Но именно так, с легкой руки масс медиа, представляют себе сферический Иран в вакууме люди, мало интересующиеся внешней политикой.

Иран это 1 648 000 квадратных километров территории, почти 80 миллионов человек, 1,3 триллиона долларов ВВП, 10% мировых запасов нефти и 16% мировых запасов газа. Все это делает его 18–19 экономикой в мире. Согласитесь, немало.

А еще Иран — это не пресекающаяся цепочка цивилизаций длиной в четыре тысячи лет. И еще Иран — это вечный соперник Европы. Единственный, если разобраться, непокоренный, не европеизированный противник. Персы растворили и переварили фаланги Александра Македонского. Парфянские цари крушили римские легионы. Персы пережили арабское, тюркское и монгольское нашествие и остались персами.

Двадцатый век оказался тяжел для Ирана. Он начался с британской оккупации 1918 года и продолжился англо-советской оккупацией 1941 года. Потом короткий период модернизации под руководством Моссадыка, национализация нефтяной промышленности, создание NIOC, бойкот иранской нефти, инициированный Британией и снова переворот, на этот раз инспирированный США при активном содействии британских спецслужб.  И снова, де-факто, приватизация иранской нефти, на этот раз в пользу англо-американского консорциума, 40% в котором получила англо-иранская нефтяная компания (теперь мы знаем её как British Petroleum), Royal Dutch-Shell (14%), 5 американских «сестер» (по 8%), и Compagnie Française des Pétroles (CFP), она же Total, с 6%-й долей.

По сути, Иран обрел независимость только в 1979 году,  после исламской революции. Позже Индии, позже Африки. И, хотя де-юре Иран никогда колонией не был, любить «белых господ» персам совершенно не за что.

Воинственная риторика первых лет революции и эксцессы революционных масс, привели к конфронтации с западным миром. Выбранная идеологическая платформа — радикальный ислам — не позволила примкнуть к социалистическому блоку. Ну и, конечно, фактическая национализация нефтяной промышленности сыграла не последнюю роль в конфронтации. А может, и главную.

Любопытно, что несправедливость и хищническая сущность Соглашения о консорциуме от 1954 года была понятна даже такому бесполезному сибариту как шах Реза Пехлеви. В 1973 году шах выступил с заявлением, что первоначальное соглашение о консорциуме, заключенное на 25 лет, продлено не будет. То есть с 29 октября 1979 года вся иранская нефть переходит в ведение Национальной Иранской Нефтяной Компании. Был заключен новый договор на 20 лет. И, хотя права компаний, входивших в консорциум были защищены, условия перекраивались в пользу Ирана. Не исключено (хотя это и относится к области конспирологии), что Исламская революция как движение, и сам Хомейни — суть проекты англо-американских разведслужб, запущенные в надежде на повторение успеха операции «Аякс». Тем более, что при свержении Моссадыка также использовались радикальные мусульманские настроения. Но что-то пошло не так. Правда это или нет узнаем в 2039 году, ведь ЦРУ потребовалось 60 лет, чтобы признать свое участие в операции «Аякс». Тут сроки вряд ли будут меньше.

Так или иначе, но с тех пор тянутся пред Ираном кривые, глухие окольные тропы все усиливающихся санкций.

Первый пакет санкций был наложен на Иран еще в 1979 году в ответ на захват заложников в американском посольстве в Тегеране. Санкции включали в себя полный запрет гражданам и компаниям США вести бизнес в Иране или участвовать в совместных предприятиях с иранскими компаниями, в том числе в нефтегазовой отрасли.

В восьмидесятые годы, на фоне Ирано-Иракской войны, прошла вторая волна санкций, предусматривающая оружейное эмбарго и запрет на кредитование. В 1987 году был полностью запрещён всякий товарообмен между США и Ираном.

Следующий виток санкций пришелся на девяностые. Предыдущие запретительные меры, как то инвестиции, кредитование, сотрудничество в нефтегазовой сфере были существенно ужесточены, а отрасли, на которые распространяются санкции — расширены. Так, например, США запретили продажу в Иран гражданских самолетов и запчастей к ним. Налицо попытка нанести удар по уровню жизни рядового населения страны, в надежде на свержение неугодного режима. Не работает. Уже лет сорок как не работает, с того момента, как даже самые отсталые режимы освоили масс-медиа и научились вызывать у своего населения синдром осажденной крепости. Но золотой миллиард с ослиным упорством продолжает веровать в действенность подобных мер.

Те санкции, о которых идет речь на заседаниях «шестерки», можно считать четвертой волной, и запущена она была в тот момент, когда в Иране у руля стоял тролль восьмидесятого уровня Махмуд Ахмадинежад. Своей воинственной риторикой, регулярными отчетами об успехах ядерной программы и препирательствами с МАГАТЭ он довел пугливое евроатлантическое сообщество до истерики и нервного срыва. Последним удалось с 2006 по 2010 гг пропихнуть через совет безопасности ООН целых четыре резолюции последовательно ухудшающих положение Ирана.

Если план, принятый «шестеркой» и Ираном осуществится, речь пойдет о снятии именно последнего, четвертого блока санкций. Это вернет Иран с точки зрения его международного экономического положения к 2005 году, что, безусловно, хорошо. Однако вероятность такого исхода представляется крайне неопределенной, поскольку за прошедшее с 2005 года сложился определенный status quo, и баланс сил.

Продолжительные санкции имеют тот недостаток, что подпавший под санкции субъект «привыкает» к ним и вырабатывает механизмы существования в режиме экономической изоляции разной степени жесткости. В  зависимости от конкретной ситуации это может быть широкий набор контрмер, начиная от разного рода импорто-экспортной схемотехники (белорусские устрицы), до полного импортозамещения (чучхе, автаркия). И именно с этим феноменом столкнется мировое сообщество в отношении Ирана вне зависимости от исхода переговоров по иранской ядерной программе.

То есть, в сущности, для Ирана отмена санкций — не самый жизненно важный вопрос, страна давно научилась существовать в режиме «ограниченной дееспособности». Да, последний заход «мирового сообщества» был тяжеловат, но даже это не угробило экономику страны. Контрабанда, международные посредники, суррогатные торговые операции, рожь, овощи — вот это вот все.

Кроме того, жестко идеологизированный Иран с точки зрения внутренней политики — это СССР, только без дефицита, гонки вооружений и с аятоллами вместо генеральных секретарей. И аятоллы, разумеется, не в восторге от того, что проделал Большой Сатана с Советами в конце прошлого века. И понимают, что, кроме экономических проблем, к краху СССР привело резкое и необдуманное изменение идеологической модели. Хомейни — не Горбачев. Он понимает, что нужно западным «посредникам» — шахский Иран им нужен. И понимает, какая судьба ждет тех, кто попытается помешать растаскивать персидское добро по штаб-квартирам транснациональных корпораций. Судьба Моссадыка их ждет. Или, пример поближе, Каддафи.

Поэтому, если Иран и пойдет на соглашение с западом, то только на максимально выгодных для себя условиях, и постоянно держа в уме тот факт, что народу Тегерана «нужно быть готовым продолжать противостояние с высокомерными силами».

Примерно аналогичная ситуация наблюдается и на Западе (включая, как ни странно, и Китай). Хотя запад и менее монолитен и каждая сила имеет свои интересы, однако все они также «привыкают» к режиму санкций.

Китай. Китаю, в принципе, все равно. С одной стороны, он крупнейший импортер иранской нефти. И крупнейший экспортер оборудования.  В этом плане снятие санкций и достижение договоренности по иранской ядерной программе Китаю на руку. С другой стороны, Китай и крупнейший посредник, и в этой связи полная интеграция Ирана ему не то, чтобы выгодна. Да и санкции Китаю не слишком мешают. Скажем, 11 апреля 2015 года Национальная иранская нефтяная компания подписала три соглашения с китайскими корпорациями Unipec и Sinopec по увеличению поставок из ИРИ нефти, газоконденсата и расширению китайских инвестиций в Исламской Республике. Контракт составил 2 млрд. долларов США. И, главное, Китай никогда не голосует изолированно. То есть, если все будут «за», то и Китай «за» и никогда не против.

Россия. Положение России с момента начала переговоров существенно осложнилось. С одной стороны, Россию вполне устраивает Иран, загнанный в рамки санкций. Иран без санкций — конкурент на рынке углеводородов. В первую очередь как альтернативный поставщик газа в Европу. И неизвестно, как иранская нефть повлияет на мировые цены. Нам и 60 долларов за бочку маловато, при наших-то соцобязательствах. А ну как упадет? То есть лучше бы Иран придержать. С другой стороны, Иран — это контракты. Новые оружейные контракты. Новые ядерные контракты. Новые нефтегазовые контракты. За них, конечно, придется побороться, но козыри на руках есть. И, главное, Россия сама стоит на пути конфронтации с западным миром. Нам как воздух нужны союзники, размером побольше Абхазии. А Иран — наш естественный союзник на Ближнем Востоке, несмотря на былые противоречия.

США. Для США все это не вовремя. Иранская нефть — дополнительный удар по сланцам, с одной стороны. С другой — нарушается сложившийся на Ближнем Востоке баланс проамериканских сил. Практически все союзники США в этом регионе — враги Ирана. Заигрывания с Ираном в состоянии серьезно испортить отношения с Саудовской Аравией и Израилем. Оно, конечно, ерунда по меркам империи добра, с кем прикажут, с тем сателлиты дружить и будут, но определенные дипломатические сложности возникнут безусловно. Да уже возникли.

Но главное, конечно, это внутренняя политика Соединенных Штатов. На носу выборы и каждый из кандидатов с удовольствием разыграет иранскую карту в предвыборной кампании. А раз так, то нет ровным счетом никакого резона достигать соглашения с Ираном сейчас. Зачем отдавать лавры умиротворителя Ирана «хромой утке»? Обождать, возобновить переговоры после выборов. Поэтому и риторика изменилась на замыливание: «У нас по-прежнему остается пара очень сложных вопросов, и в ближайшее время мы проведем заседание, чтобы обсудить их, – сказал госсекретарь журналистам во время проведения встречи со своей командой, участвующей в переговорах в Вене. – Но я думаю, что мы разобрались с некоторыми вещами, которые оставались, и добились некоторого прогресса». Отсюда следующий вывод — единственный американец, которому кровь из носу надо придти к соглашению по иранской ядерной программе — это Барак Хусейнович Обама, президент-«почти». Почти закрыл Гуантанамо, почти замирил Ирак, почти замирил Афганистан, почти помирился с Кубой… Зато вполне определенно поссорился с Россией. В общем, Бараку Хусейновичу очень нужна хорошая международная дипломатическая победа. А то получается что? Получается что добрые люди кровопролитиев от него ждали, а он Чижика съел (гей-браки легализовал).

Европа. Европейская тройка стран — единственная сила, у которой действительно есть заинтересованность в выводе Ирана из-под санкций. Почему? Потому что Иран — «дубинка на этих парней», то есть на нас. Иранский газ вытесняющий газ русский — голубая мечта европейского истеблишмента. Но поставки газа в товарных количествах из Ирана — дело отдаленного будущего. Надо добыть еще. Надо строить транспортную инфраструктуру. И желающих на этот газ найдется достаточно помимо Европы. Например, Пакистан. Впрочем, Европа и туркменский-то газ взять не может, при полном непротивлении сторон, что уж говорить об Иране.

Израиль, хотя и не входит в «шестерку международных посредников», заинтересованной стороной, безусловно, является. Причем едва ли не главной заинтересованной стороной. Чтобы понять всю сложность позиции Израиля необходимо прежде всего четко понимать, что это за страна. Надо признать, при всем уважении к израильтянам, что как государственное образование Израиль для Ближнего Востока явление чужеродное. Чуждое по языку, культуре, религии, общественному устройству, далее — везде. Да к тому же еще и искусственно созданное, вопреки желанию сопредельных государств.

Существовать Израиль может только в режиме «осажденной крепости» и поэтому для него стабильность на Ближнем Востоке — нож острый. Без постоянной угрозы Израиль незамедлительно подвергнется обструкции, как агрессор, нарушающий 181 резолюцию ГА ООН (с этим, кстати, связана и нейтральная реакция Израиля на присоединение Крыма), и как государство, практикующее апартеид.

Ну и, конечно, не стоит забывать, что изолированный Иран — отличный объект для посреднических операций. Взять хотя бы знаменитую аферу Иран-Контрас 1986 года, когда США в обход собственных санкций поставляли оружие в Иран при посредничестве Израиля и лично Шимона Переса. Разумеется, не бесплатно.

Как видим, наблюдается целый террариум единомышленников по иранской проблеме, причем у каждого из них есть свои pro et contra. Поскольку contra все-таки больше, радостной картинки, где все участники переговорного процесса сольются в экстазе, скорее всего не будет. А будет ставший уже привычным за годы переговоров тяни-толкай: поначалу Иран выполнит часть соглашений, а Штаты и Ко. слегка ослабят санкционный режим. Стороны выразят уверенность в планомерном и поступательном движении и бла-бла-бла. Иран остановит центрифуги. Вроде бы все хорошо. Но затем Израиль публично выскажется на тему «надо бомбить». Иран ответит в духе «сами будем бомбить». Пресса разразится заголовками типа «Иран собрался бомбить Израиль». Это не фантазии, это вполне себе обкатанная схема идеологического сопровождения ядерной проблемы Ирана. Введите в поисковой строке вашего браузера что-нибудь вроде «Иран грозится нанести удар по Израилю» и поисковик выдаст вам тысячи таких заголовков. Если открыть подобную ссылку, там будет написано, например, следующее: «В случае если Иран нанесет по Израилю ответный удар, то ни один район Израиля не будет в безопасности, и от этой страны ничего не останется». То есть уже не так агрессивно, да? Одно слово «ответный» и смысл высказывания меняется на диаметрально противоположный. Но зачем открывать. Заголовок прочтен и мнение составлено.

«Шестерка» отложит снятие очередного блока санкций поскольку «не уверена в искренности намерений Ирана» — ведь угрожает, об этом и в газетах пишут. Иран заявит, что раз так, то и он не намерен сворачивать ядерные исследования (ну или что-то в этом роде). И высокие договаривающиеся стороны дружно потянутся в Лозанну, Женеву, Давос, Шарм-эль-Шейх, Рио де Жанейро (смотря по сезону) на очередной раунд переговоров по ядерной проблеме. На колу мочало — начинай сначала.

Поэтому прав Дворкович, когда говорит «Пока исходим из того, что цена может составить порядка 50 долларов за баррель в среднем за год. Это соответствует ожиданиям от выхода на рынок иранской нефти. Не вижу существенных рисков, не потому, что их нет, они всегда есть. Думаю, что рынок уже учитывал вероятность заключения соглашения и при котировках на ближайшие месяцы». Рынок эту фишку с международным диптуризмом под видом переговоров просек давно и уже не реагирует.

С Дворковичем согласно и Управление энергетической информации США (EIA), которое дает прогноз среднегодовой цены американского нефтяного эталона WTI в 2016 году на 5,4 процента по сравнению с предыдущим отчетом до $62,04 за баррель, а прогноз цены Brent на 4,9 процента до $67,04 за баррель. Это, конечно, не былые стозабаррель, но и не панические 40.

neftianka.ru