По мере того как правительство Хасана Роухани делает многообещающие заявления в надежде на достижение соглашения по ядерной программе и на отмену санкций, иностранные инвесторы рассматривают новые возможности, которые им предлагает иранский рынок.

Иранские правительства, начиная с экономически прагматического президента Акбара Хашеми Рафсанджани, пытались продавать государственные предприятия «реальному частному сектору». Однако, несмотря на это, более 80% экономики оказалось в руках организаций, так или иначе связанных с правительством – банки, военные предприятия, религиозные учреждения, пенсионные фонды, полагает Кевин Харрис из Принстонского университета.

Именно поэтому инвесторам придется учитывать тот факт, что иранский рынок – это не чистый лист с неограниченными возможностями, на этом рынке присутствуют более 120 «псевдочастных» организаций, на которые, по оценкам бывшего замминистра промышленности, приходится половина ВВП страны.

Эти предприятия, по мнению Марвина Зонаса из Чикагского университета, являются очень мощными игроками на рынке. Тем не менее они стремятся к сотрудничеству с западными компаниями, так как они хотят поднять эффективность, в том числе и за счет новых технологий, которые могут предоставить иностранные компании.

Тем не менее в Иране и сейчас работают десятки иностранных компаний, которые уже сумели разобраться с нюансами местного бизнеса.

Следуя примеру компаний из Турции и Китая, правительства которых никогда в полной мере не поддерживали режим санкций, южнокорейская компания Samsung и несколько европейских автопроизводителей возобновили работу в Иране, воспользовавшись секторальными исключениями, которые были объявлены США, после того как начались переговоры по ядерной программе в 2013 г.

Большинство международных банков с высокой долей вероятности не будут работать с Ираном, до тех пор пока не будут сняты санкции с финансовой системы страны. Поэтому такие компании, как китайский производитель компьютеров Lenovo или французский автопроизводитель Renault, полагаются лишь на систему обмена «нефть за продукты» и другие типы бартера.

Такие меры помогают удовлетворять потребности потребительского рынка, на котором чувствуется нехватка зарубежных продуктов, однако местная пресса часто обвиняет эти компании в том, что они заключают невыгодные для Ирана сделки, которые омрачают долгосрочные экономические перспективы страны.

Эмигранты, которые начали возвращаться в страну после проведения последних президентских выборов, также делают крупные капиталовложения, однако многие из них жалуются на коррупцию и высокий уровень недоверия.

В интервью иранскому деловому изданию один из бизнесменов пожаловался на то, что нарушения условий контракта за последние года стали обычным явлением в стране, что приводит к росту расходов на юридические услуги в бизнесе.

Нестабильность на Тегеранской фондовой бирже (TSE) также стала обычным явлением. В прошлом месяце 43 человека купили 18 млн акций компании Mobin Petrochemical Company за один день торгов, что привело к тому, что цена на акции выросла более чем на 30%.

Парламентский комитет позднее отменил эту транзакцию, которая, по словам TSE, была вызвана «дефектами в программном обеспечении».

Андреас Швайцер, исполнительный директор швейцарско-иранского консультационного агентства Arjan Capital, рассказал, что он нанимает слишком много сотрудников в области юриспруденции, для работы с «особыми обстоятельствами» в иранской деловой атмосфере.

«Иран необходимо рассматривать, как экономику Китая или России, то есть экономику, в которой высокий уровень государственного контроля, – заявляет он. — Любому инвестору необходимо принять решение, готов он это принять или нет. И если вы принимаете это, то необходимо адаптироваться. Мы считаем, что не стоит идти в Иран, если у вас небольшой бизнес, так как ставки очень высоки».

Когда государство контролирует большую часть экономики, «вам остается только приспосабливаться к этой системе», полагает Швайцер.

Швайцер начал свой бизнес в Иране восемь лет назад, это строительство ветряной фермы на северо-западе страны.

Дело в том, что возобновляемая энергетика не стала объектом санкций, а ветряная энергетика – это вопрос национальных интересов, именно это позволило Швайцеру и его партнерам получить доступ к субсидиям.

Однако впоследствии его компания была вынуждена приостановить проект на фоне инфляции и политической нестабильности при Ахмадинежаде, однако, по мнению Швайцера, необходимо уметь адаптироваться к геополитическим изменениям.

Чтобы добиться успеха в Иране, Швайцер рекомендует привлекать инвестиции внутри страны, а также пользоваться существующей в стране инфраструктурой и опытом работы. В идеале нужно импортировать только высшее руководство и ноу-хау, считает он.

В настоящее время его компания Arjan Capital консультирует иностранные компании, которые заинтересованы в ряде секторов: строительство, гостиничный бизнес, энергетика и розничная торговля.

«Как и китайцы, жители Ирана очень любят западные бренды, поэтому мы можем привести на этот рынок несколько очень серьезных компаний с расчетом на долгосрочную работу, – добавляет Швайцер. — Никто не приедет сюда, чтобы построить только один отель. Сюда приходят, чтобы остаться надолго, так как стоимость слишком высока».

Как и в случае с другими переходными экономиками, особую сложность представляет собой подбор кадров для работы в иностранных компаниях. Спустя годы, которые страна прожила под санкциями, иранским рабочим не хватает квалификации, для того чтобы занимать должности руководства среднего и высшего звеньев.

«20 лет назад в России было необходимо побеседовать с 16 кандидатами, чтобы найти подходящую кандидатуру для одной вакансии, а в Иране в настоящий момент необходимо рассмотреть вдвое больше кандидатов, чтобы найти нужного человека», – говорит Швайцер.

Однако при этом Швайцер отмечает, что Иран остается управляемой экономикой, но инвесторы не должны недооценивать готовность страны принимать приток иностранных специалистов и продуктов в страну.

«Даже несмотря на то, что здесь наблюдается энтузиазм по поводу притока зарубежных специалистов и продуктов, однако будет разумно завершить этот процесс в течение ближайших нескольких лет. Иначе это будет похоже на цунами, которое может скорее навредить, чем пойти на благо экономике», – отмечает Швайцер.

А что с нефтью?

На нефтяном рынке свои тревоги: если все-таки будет заключено соглашение по ядерной программе и санкции с Ирана будут сняты, то как ОПЕК отреагирует на потоки нефти, которые хлынут на рынок из Ирана?

Что касается крупных нефтяных компаний, то они крайне заинтересованы в том, чтобы выйти на иранский рынок. На саммите ОПЕК, который проходил в Вене, топ-менеджеры компаний, таких как Royal Dutch Shell, BP и Total, озвучили заинтересованность в том, чтобы начать разработку нефтегазовых запасов Ирана.

По оценкам ресурсы Ирана – это 157 млрд баррелей нефти (или 10% всех мировых запасов нефти). Кроме того, в Иране вторые крупнейшие в мире запасы газа.

Большая часть этих запасов остается нетронутой именно из-за изоляции со стороны Запада. Как полагают и политики в Иране, и представители нефтяных компаний, заключение соглашения по ядерной программе может изменить эту ситуацию.

Иран уже заявлял о том, что готов быстро нарастить добычу нефти до 1 млн баррелей в сутки, если санкции будут сняты. Однако, как полагают аналитики, в реальности можно говорить об увеличении добычи до 400 тыс. баррелей в сутки в краткосрочной перспективе.

Иранское правительство полагает, что стране необходимо участие крупных частных компаний, чтобы помочь нефтяной индустрии страны как инвестициями, так и опытом.

Иранское правительство может разрешить крупным энергетическим компаниям резервировать месторождения под разработку. Это именно то, что, по мнению правительства, приведет к резкому росту добычи в стране.

Однако многие аналитики нефтегазовой индустрии опасаются такого расклада в связи со сложившейся ситуацией на мировом нефтяном рынке – резкое падение цен на нефть, которое связывают с избытком предложения на рынке.

Это вызывает вопрос о том, как ОПЕК отреагирует на нового конкурента и какие меры примет, чтобы адаптироваться к новым условиям на мировом рынке.

Большинство аналитиков прогнозируют, что ОПЕК не станет снижать квоту на добычу, так и оставив ее на уровне 30 млн баррелей в сутки.

Но действительно ли ОПЕК будет бездействовать, если Иран выведет на рынок 400 тыс., а то и 1 млн баррелей, в сутки к 2016 г.?

Даже если не учитывать неприязни Саудовской Аравии к ее региональному конкуренту, то сложно представить, что члены ОПЕК позволят так просто отдать Ирану свою долю рынка. Саудовская Аравия добывает нефть почти на рекордном уровне, то же самое касается и Ирана. И они вряд ли изменят свою стратегию.

А это оставляет всего два варианта дальнейшего развития событий. Первый: ОПЕК будет наращивать добычу, чтобы поставить на место Иран. Это приведет к падению цен на нефть, так как на рынке будет избыток предложения нефти.

Однако есть и второй вариант: квота на добычу останется без изменений. Это означает, что ОПЕК не будет делать ничего, чтобы как-то повлиять на ситуацию. В конце концов, нет никаких гарантий того, что Иран действительно избавится от санкций. Поэтому ОПЕК, скорее всего, выберет стратегию выжидания.

Кроме того, ОПЕК часто замалчивает тот факт, что страны не всегда придерживаются официально заявленных квот. Так, в мае картель добывал 31,5 млн баррелей в сутки, что намного выше заявленной квоты в 30 млн баррелей.

В любом случае Иран будет делать именно то, что нужно ему, вне зависимости от того, что думает по этому поводу ОПЕК. И именно исходя из своих внутренних потребностей, если санкции будут сняты, Иран будет стремиться нарастить добычу как можно скорее.

vestifinance.ru