Россия — страна парадоксов. На нас приходится 13% мировой добычи нефти — это первое место в мире. Саудовская Аравия находится на втором месте с 12%. При этом мы уже не первый год не можем избавиться от дефицита нефтепродуктов (бензина, керосина), который постоянно возникает на нашем рынке. А цены на нефтепродукты растут вне зависимости от направления движения нефтяных котировок. Как найти выход из этого тупика?

М.Хазин: Здравствуйте. В нашей стране всегда есть несколько вопросов, которые волнуют все население и на которые всегда можно давать ответы, потому что окончательных ответов как-то не получается. Один из этих вопросов — почему дорожает бензин.

И вот сегодня к нам в гости пришел человек, который теоретически самый главный специалист по дорожающему бензину — заместитель руководителя Федеральной антимонопольной службы РФ Анатолий Голомолзин, которому я и задаю самый насущный вопрос, который только можно придумать. Доколе?

А.Голомолзин: Если говорить о ценах, то они, к сожалению, растут. Не только на бензин, но и на другие товары. Есть инфляция, есть ситуация на внешних рынках, есть ситуации, связанные с нарушениями, в частности, нарушениями антимонопольного законодательства. Там, где рост цен является необоснованным, незаконным, там вступает в силу нормы закона о защите конкуренции, санкции, мы понуждаем компании вести себя рыночным образом.

М.Хазин: И получается принудить?

А.Голомолзин: Безусловно.

М.Хазин: То есть они принуждаются?

А.Голомолзин: Конечно.

М.Хазин: А в той цене бензина, которую мы наблюдаем, когда подъезжаем к бензоколонке, какая доля себестоимости, что там от внешних рынков, а что от монопольного произвола?

А.Голомолзин: Цены, с одной стороны, зависят от конъюнктуры мировых цен, а с другой стороны — от затрат, которые несут нефтяные компании, а также от налогов. Если говорить о стоимости одного литра бензина, то в ней 55-60% — это налоги. Оставшиеся проценты — это затраты и прибыль компаний. Какой может быть прибыль, зависит, в том числе, и от конъюнктуры на внешнем и внутреннем рынках. Также зависит от того, устанавливает ли компания монопольно высокие цены, дискриминационные цены по отношению к другим участникам рынка. Мы заставляем нефтяные компании отказываться от этой части незаконно полученного дохода.

М.Хазин: Вы ее изымаете?

А.Голомолзин: Мы ее изымаем в виде очень значительных штрафов. Более 15 млрд руб. было взыскано с нефтяных компаний в рамках двух волн рассмотрения дел о нарушении антимонопольного законодательства.

М.Хазин: у меня есть один знакомый, который на вопрос о ценах на бензин в России говорил всегда так: если цены на мировых рынках растут, то, естественно, растут цены и на российский бензин, это соответствует конъюнктуре рынка; а если цены на мировых ранках падают, то нефтяные компании вынуждены компенсировать недополученную прибыль на западных рынках повышением цен на бензин в России. И поэтому повышение цен на бензин снова соответствует конъюнктуре мировых рынков.

Соответственно, вопрос. Когда мы говорим о себестоимости, мы вообще имеем в виду полный баланс наших нефтяных компаний, с учетом внешнеторговых операций, или же речь идет исключительно о себестоимости производства вне зависимости от мировых цен?

А.Голомолзин: конечно, мы учитываем оценку общего финансово-экономического положения компаний, потому что на три четверти продаж они зависят от внешнего рынка, лишь одна четверть приходится на внутренний рынок. То есть половина всей добытой нефти в стране направляется на экспорт, из оставшейся нефти производятся нефтепродукты, из них половина нефтепродуктов также направляется на экспорт. Поэтому мы, естественно учитываем общие результаты деятельности. Но когда мы оцениваем, как ведут себя компании на внутреннем рынке, то мы определяем ситуацию внутреннего рынка, но с учетом влияния мировых рынков. Если взять пример, о котором вы говорите. Растут цены на внешнем рынке. Вслед за этим растут цены и на внутреннем рынке, сразу же растет налоговая нагрузка на компании. Растут пошлины, растет НДПИ. Когда мировые цены снижаются, теоретически у нас также цены должны снижаться, но компании в силу доминирующего положения на рынке не всегда спешат снижать цены. Это один из признаков нарушения, который был зафиксирован нами в рамках рассмотрения дел о нарушениях антимонопольного законодательства. Мы говорим, что если цены снижаются на внешнем рынке, они должны снижаться и на внутреннем. Причем без той задержки, которая сейчас имеется, примерно полтора-два месяца. Только после этого наши компании начинают снижать цены. А когда цены растут, они это делают одновременно, и еще. Может быть, с темпом, большим, чем на внешних рынках. Такого рода действия являются незаконными.

М.Хазин: известно, что мы вступаем в ВТО. Известно, что одним из требований Европы по вступлению в ВТО является доведение внутренних цен на энергоносители до мировых. То есть у нас бензин должен быть примерно на уровне европейских цен, раза в два больше, чем сейчас. То есть получается, делаете вы что-либо или не делаете, результат будет один и тот же — цены вырастут.

А.Голомолзин: Понятие мировых цен относительное. Европа может трактовать так, как ей удобно. Скажем, в США цены примерно такие же как и в России. Когда-то они бывают больше, когда-то меньше. В Европе цены намного выше, потому что там налоги один из самых высоких в мире. Там налоги составляют до 80%. Естественно, никто нас не может обязать проводить такую чрезмерную налоговую политику. Мы считаем, что в данном случае и на данном этапе налоговая нагрузка является оптимальной на нефтяные компании. В будущем она может несколько снижаться с учетом изменения условий добычи нефти, скажем, в удаленных районах, с учетом необходимости модернизации нефтеперерабатывающих мощностей.

М.Хазин: А как быть с дискриминацией независимых продавцов бензина? У нас есть вертикально-интегрированные компании. Практически все крупные нефтяные компании имеют свои сети бензоколонок. А как быть в этой ситуации независимым? Они приходят на НПЗ, который принадлежит нефтяной компании, им уже небось по более высоким ценам бензин поставляют?

А.Голомолзин: Лет 12-15 назад у нас в секторе добычи было порядка 15% независимых компаний. Сейчас примерно 5%. В секторе розничной реализации бензина и топлива было примерно 65% независимых, сейчас примерно 50%. То есть доля независимых существенным образом снижается. Это происходит, в том числе, вследствие дискриминации. Во всех трех волнах дел нарушения антимонопольного законодательства мы фиксировали факты ценовой дискриминации. Мы сейчас понуждаем нефтяные компании эту практику прекратить. Мы делаем это и в рамках предписаний по делам, и в рамках новых законодательных инициатив, которые Фас сейчас предлагает.

М.Хазин: а инициатива возбуждения дела может исходить от рядового гражданина? Я вот хорошо помню, как в начале 90-х любой человек, которого начинали обижать в торговле, мог набрать телефон управления по защите прав потребителей антимонопольного комитета и сказать: «Вот меня обижают». И начиналась какая-то процедура. И как показал опыт, она оказалась настолько эффективной, что к 1993 году торговля не решалась связываться. Как здесь? Вот я подъезжаю к бензоколонке и вижу, что что-то не так. Можно мне какие-то совершать действия, и какие?

А.Голомолзин: Сейчас на особу не возложена функция по контролю законодательства о защите прав потребителей, сейчас это делает Роспотребнадзор. Но тем не менее граждане, физические и юридические лица в праве обращаться в ФАС. Причем к обращениям граждан у нас особе внимание. В течение месяца мы обязаны на это обращение отреагировать, дать мотивированный ответ, а при необходимости, и возбудить дела. Скажем, все те дела, которые мы возбуждали, они в том числе по многочисленным жалобам граждан, а также по результатам мониторинга, который мы проводим в постоянном режиме. Вплоть до ежедневного режима мы отслеживаем ситуацию на бензоколонках, ситуацию с оптовыми ценами, с запасами на рынке, для того, чтобы на этом рынке реагировать очень оперативно.

М.Хазин: Есть такая вещь, как государственная политика. То, что Вы говорите, в некотором смысле пассивная ситуация. Есть мировая конъюнктура, есть себестоимость. Государство отслеживает, чтобы отклонение было не слишком сильное. Может ли такое получиться, что государство решит, что по каким-то причинам нужно цены опустить или, наоборот, поднять, если вдруг будет резкое падение мировых цен для поддержки нефтяных компаний. Такое в принципе возможно? Или во всяком случае не антимонопольными мерами?

А.Голомолзин: Есть несколько видов господдержки. Есть энергетическая стратегия, где говорится о необходимости расширения потребления светлых нефтепродуктов. Это делается для того, чтобы увеличить количество транспортных услуг. Мы сейчас существенно отстаем по количеству машин ан душу населения. Есть несколько центров, где мы находимся на среднеевропейском уровне, — Владивосток, Москва. А на остальной территории РФ количество автомобилей на душу населения примерно в два раза меньше, чем в Европе, еще больше отстаем от США. Еще в большей степени мы отстаем по авиаперевозкам — это сектор, который тоже потребляет светлые нефтепродукты, авиатопливо. Стратегия нас ориентирует на то, чтобы мы наращивали развитие этих услуг.

Есть антимонопольная политика. В ней, в частности, говорится о необходимости поддерживать стабильные рыночные цены. Это означает, что они не должны быть монопольно высокими, но и не должны приводить к убыточности компаний, которые работают в этой сфере. Поэтому должен достигаться баланс интересов, баланс спроса и предложения. Это в том числе обеспечивается, если происходит отклонение от рыночных правил, мерами антимонопольного воздействия.

М.Хазин: Вы хотите сказать, что ФАС не занимается тем, чтобы регулировать цены с целью достижения неких стратегических результатов. Это не ваша работа?

А.Голомолзин: Наша задача — обеспечить уровень рыночных цен, который бы обеспечивал бы баланс интересов. С этой целью мы не только применяем меры антимонопольного воздействия, но и выдвигаем ряд законодательных инициатив, например, по системе взимания налогов. Мы долгое время говорили о необходимости сокращения периода мониторинга внешних цен для установления пошлины. Мы давно выступали за установление единых пошлин на светлые и темные нефтепродукты, сейчас мы выступаем с законодательной инициативой по установлению гибкой шкалы акцизов, для того, чтобы защищать рынок от существенной волатильности, которая может негативно влиять на и на бизнес, и на население. При этом гибкие инструменты эффективны, они показали свою эффективность во многих странах.

М.Хазин: А как быть с ценовыми сговорами крупных нефтяных компаний? Не секрет, что еще не так давно регионы были поделены между крупными компаниями, конкуренции не было. А если конкуренции нет, то трудно доказать, что цены завышены, поскольку не с чем сравнивать. Как тут обстоят дела?

А.Голомолзин: К сожалению, регионы были поделены еще в рамках приватизационных указов, которые носили силу закона. В антимонопольном законодательстве существует понятие коллективного доминирования, когда несколько крупных компаний имеют возможность предопределять ситуацию на рынке, влиять как на контрагентов, так и на конкурентов. В России имеет место классический олигопольный рынок, на нем несколько крупных игроков предопределяют ситуацию на внутреннем рынке. Поэтому к ним мы принимаем меры как к компаниям, которые коллективно доминируют на рынке. Мы не допускаем, чтобы они злоупотребляли своим положением.

Есть еще ряд действий, которые имеют место не только на оптовом рынке, но и в розничном звене. Те дела, которые мы рассматриваем, примерно одна треть из них касается сговоров. Две трети — доминирующее положение на рынке. Это отражает ситуацию на рынке. Существенное доминирование, монопольное положение ряда игроков, и в потовом, и в розничном звене. Одновременно существует такое явление как сговоры. Мы принимаем достаточно жесткие меры по таким фактам. Более того, приняты поправки в Уголовный кодекс, который вводит меры уголовной ответственности для менеджмента.

М.Хазин: На протяжении примерно 15 лет, примерно с 1993 или 1994 года, когда было окончательно сформировано современное антимонопольное законодательство в России, где-то до конца 2000-х годов практически не получалось реально бороться с ценовыми сговорами. Что вы сделали? Как удалось добиться здесь результата? С нашими-то судами, системой собирания доказательной базы.

А.Голомолзин: Мы начали активно применять антикартельные. Еще в 90-х годах одно из дел даже доходило до международного суда в Гааге. Когда мы выявили картель на нефтяном рынке Санкт-Петербурга. Они проиграли суды в России, обратились в международный суд, но и там проиграли. Сейчас мы очень активно работаем в этом направлении, мы работаем вместе с органами внутренних дел. У нас есть соответствующее соглашение. Они имеют возможность вести оперативно-розыскную деятельность, и результаты этой работы мы уже сейчас научились использовать в антимонопольных расследованиях, применять достаточно широко. Таких дел уже набирается очень много. Плюс нормы, связанные со смягчением наказания, когда мы даем возможность лицам, участвующим в сговоре, обратиться в ФАС, проинформировать нас о том, что имел место сговор. Компания, которая первая обращается в ФАС, освобождается и от штрафов, и от уголовной ответственности. Для этого ей нужно предпринять все меры, направленные на раскрытие картеля. Оставшиеся лица получают наказания, вплоть до уголовного, получают штрафы. Причем за штрафы мы наказываем более жестко, чем за злоупотребление доминирующим положением. Потому что это одно из самых опасных нарушений антимонопольного законодательства.

М.Хазин: С авиацией. Не секрет, что у нас есть большие проблемы, что из Москвы в Пекин лететь дешевле, чем из Москвы в Хабаровск или Владивосток. Не секрет, что есть проблемы с авиационным топливом, которое то исчезает, то еще чего-то. Это как-то регулируется антимонопольными мерами? Ведь это, скорее всего, связано с тем, что есть монополия на поставку, которая пытается завышать цены.

А.Голомолзин: В серии дел в отношении нефтяных компаний в двух случаях из трех ситуация касалась и рынка авиатоплива. Мы заставили компании снизить цены до уровня примерно мировых цен. При этом мы рассмотрели несколько десятков дел в отношении топливозаправочных комплексов (ТЗК), которые как монополисты в аэропортах нарушали закон.

М.Хазин: То есть монополисты не столько поставщики, сколько сами ТЗК?

А.Голомолзин: Да.

М.Хазин: А они независимые структуры?

А.Голомолзин: Бывает по-разному. Бывают в составе нефтяных компаний, бывают независимыми, бывают связанные с аэропортами или авиакомпаниями.

М.Хазин: Фактически можно сказать, что та работа, которая строилась практически два десятилетия, наконец, начала выдавать какие-то результаты. В этом смысле мы постепенно приближаемся к миру, в котором эта проблема практически решена.

А.Голомолзин: Мы к этому приближаемся, в ближайшее время запустим ликвидную биржевую торговлю. Сегодня биржевые площадки подписали меморандум о создании единой торговой системы. Мы рассчитываем, что наш рынок скоро станет цивилизованным, прозрачным, понятным.

М.Хазин: Последний вопрос. Будет ли сильный рост цен, который не связан с мировой конъюнктурой? То есть мировые цены расти не будут, может ли у нас произойти какое-то сильное увеличение цены на бензин?

А.Голомолзин: Из тех параметров, которые влияют на цену, в первую очередь, это налоги. Есть некие ожидания, связанные с акцизами.

М.Хазин: Может быть, придется поднимать акцизы?

А.Голомолзин: Такие решения уже приняты. Акцизы возрастают с начала следующего года. Затем, они будут меняться и через год. Но в конечном итоге, когда мы выйдем уже на производство высококачественного топлива, там вновь акцизы снизятся.

_________________________________________________________________________________________

О том, что нас ждет в новом году на рынке топлива Вы можете обсудить на III Международном Форуме «Биржевой и внебиржевой рынки нефти и нефтепродуктов РФ», который состоится 24-25 января 2012 г., в Москве, в «Президент-Отеле».

Ознакомится с  Программой Форума можно в разделе «Бизнес-мероприятия».

Подать заявку на регистрацию Вы можете здесь.

_________________________________________________________________________________________

Источник: Телеканал РБК