Прошло полгода президентства Джо Байдена. Пора подумать о том, как экономическая доктрина его администрации соотносится с доктриной Дональда Трампа и предыдущих демократических и республиканских администраций.

Парадокс заключается в том, что «доктрина Байдена» имеет больше общего с политикой Трампа, чем с политикой администрации Барака Обамы, в которой ранее работал нынешний президент. Неопопулистская доктрина, которая возникла при Трампе, теперь принимает полную форму при Байдене, знаменуя собой резкий отход от неолиберального кредо, которого придерживался каждый президент, от Билла Клинтона до Обамы. Трамп бежал как популист — сочувствуя левым белым рабочим — но управлял больше как плутократ, снижая корпоративные налоги и еще больше ослабляя власть рабочих по отношению к капиталу.

Тем не менее в его повестке дня действительно присутствовали некоторые поистине популистские элементы, особенно по сравнению с радикально ориентированным на большой бизнес подходом, которого республиканцы придерживались на протяжении десятилетий.

Хотя администрации Клинтона, Джорджа Буша и Обамы отличались по-своему, их основная позиция по ключевым вопросам экономической политики была одинаковой. Например, все они выступали за соглашения о либерализации торговли и за сильный доллар, рассматривая это как способ снизить импортные цены и поддержать покупательную способность рабочего класса перед лицом растущего неравенства доходов и богатства.

Каждая из этих администраций также уважала независимость Федеральной резервной системы США и поддерживала ее приверженность ценовой стабильности. Каждый из них проводил умеренную фискальную политику, прибегая к стимулированию (снижение налогов и увеличение расходов) в основном в ответ на экономические спады.

Наконец, администрации Клинтона, Буша и Обамы были относительно дружелюбны к крупным технологиям, бизнесу и Уолл-стрит. Каждый руководил дерегулированием секторов товаров и услуг, создавая условия для сегодняшней концентрации олигополистической власти в корпоративном, технологическом и финансовом секторах.

Вместе с либерализацией торговли и технологическим прогрессом эта политика увеличила прибыль корпораций и снизила долю рабочей силы в общем доходе.

Но с Трампом все стало двигаться в более неопопулистском, националистическом направлении, и эти изменения воплотились при Байдене.

В то время как Трамп был более жестким в своем протекционизме, Байден, тем не менее, проводит аналогичную националистическую торговую политику, ориентированную на внутренний рынок.

Он сохранил тарифы администрации Трампа для Китая и других стран и ввел более строгую политику закупок «покупай американское!».

Не менее важно, что более широкое китайско-американское разделение и гонка за господство в торговле, технологиях, данных, информации и отраслях промышленности будущего продолжаются.

Соединенные Штаты перешли де-факто, если не де-юре, в состояние постоянной монетизации долга — политика, которая началась при Трампе и председателе ФРС Джероме Пауэлле. В соответствии с этим соглашением, если инфляция будет расти умеренно, ФРС придется проводить политику мягкого пренебрежения, потому что альтернатива — жесткая антиинфляционная денежно-кредитная политика — спровоцирует крах рынка и серьезную рецессию.

Это изменение позиции ФРС представляет собой еще один резкий разрыв с эпохой 1991–2016 годов. Более того, учитывая большой двойной дефицит в стране, администрация Байдена отказалась от проведения политики сильного доллара. Хотя он не поддерживает более слабый доллар так открыто, как Трамп, он определенно не будет возражать против восстановления конкурентоспособности США и сокращения растущего торгового дефицита страны.

Чтобы обратить вспять неравенство доходов и благосостояния, Байден выступает за более низкие налоги для рабочих, безработных и частично занятых. При Байдене США приняли еще один пакет стимулов на 1,9 трлн долларов и в настоящее время рассматриваются дополнительные расходы на инфраструктуру в размере 4 трлн долларов.

Хотя Байден настаивает на более прогрессивном налогообложении, чем Трамп, возможности его администрации повышать налоги ограничены. Следовательно, как и при Трампе, большой бюджетный дефицит снова будет финансироваться в основном за счет долга, который ФРС будет вынуждена монетизировать с течением времени.

Байден также будет направлять общественную негативную реакцию на крупный бизнес и крупные технологии, начавшуюся при Трампе. Его администрация уже предприняла шаги по ограничению корпоративной власти с помощью антимонопольного законодательства. В каждом случае цель состоит в том, чтобы перераспределить некоторую долю национального дохода от капитала и прибыли на заработную плату. Таким образом, Байден вышел из ворот с неопопулистской экономической повесткой дня, более близкой к программе Трампа, чем к программе администрации Обамы. Но этот доктринальный сдвиг неудивителен. Когда неравенство становится чрезмерным, политики — как правые, так и левые — становятся более популистскими.

Альтернатива — позволить бесконтрольному неравенству стать источником социальной розни или, в крайних случаях, гражданской войны или революции. Маятник экономической политики США неизбежно качнулся от неолиберального к неопопулистскому. Но этот сдвиг, хотя и необходим, несет в себе риски. Огромные частные и государственные долги означают, что ФРС останется в долговой ловушке. Более того, экономика будет уязвима из-за деглобализации, разъединения США и Китая, старения общества, миграционных ограничений, сдерживания корпоративного сектора, кибератак, изменения климата и пандемии Covid-19. Слабая налогово-бюджетная и денежно-кредитная политика может на данный момент помочь увеличить долю трудовых доходов. Но со временем те же факторы могут вызвать более высокую инфляцию или даже стагфляцию.

Если политика по сокращению неравенства приведет к неустойчивому увеличению частного и государственного долга, это может создать почву для стагфляционного долгового кризиса.

Насмешка судьбы: Поставщиком газа в ЮГК может стать “Газпром”