Первый тур голосования на президентских выборах во Франции продемонстрировал кризис традиционной системы демократии, сложившейся в Пятой республике. Но при этом, нельзя не признать, что Франция показала и управляемость со стороны традиционных элит, а, следовательно, и предсказуемость электорального процесса. Магистральное направление кризиса традиционной демократической системы во Франции примерно такое же, как и в остальных странах Европы. В этом отношении Франция, скорее, показала типологическое сходство со странами Юга Европы — Испанией, Португалией, Грецией и Италией. Размывание ядра двухпартийной системы с конкурирующими на выборах левым и правым центрами — содержание процесса.

В этой связи впервые за историю Пятой Республики во Франции ни один из представителей основных политических партий Франции от правого центра из партии «Республиканцы» и левого центра из партии ФСП не вышел во второй тур президентских выборов. Последнее обстоятельство, помимо прочего, означает глубокий кризис ведущих партийных институтов страны. Возникает закономерный вопрос: для чего нужны эти партийные праймериз в ведущих политических партиях страны, если определенные на них «всенародно» кандидаты даже не попадают во второй тур президентских выборов?
Французский электорат в первом туре президентских выборов примерно разделился по четвертям: между правыми националистами Марин Ле Пен, квази-центристом и официально стоящим вне ФСП, но близким к ее руководству Эммануэлем Макроном, правыми центристами партии «Республиканцы» Франсуа Фийоном и представителем «Новых левых» Жан-Люком Меланшоном. Деление по четвертям в первом туре и знаменует собой размывание традиционно конкурирующих правого и левого центра. При этом левый центр в лице ФСП подменяется, а справа и слева нависают партии «новых правых» и «новых левых».

В целом, результат первого тура особенно обескураживающе должен выглядеть для Марин Ле Пен с ее «Национальным фронтом» (FN). С 2011 года она приложила много усилий для «облагораживания» образа своей партии с ревизией наследия отца-основателя партии и ее собственного отца. Ле Пен пыталась сдвинуть акцент в FN с право-националистического дискурса в более-менее приемлемую для общественности консервативно-традиционалистскую плоскость. Но, несмотря на прогнозы победы Ле Пен в первом туре, этого относительного успеха не случилось. Она пришла второй. А все потому, что Ле Пен не удалось продвинуть социальную повестку в общество так, чтобы соединить интересы электората на крайне левой и крайне правой точках политического спектра — соединить правое и левое в национал-социализм. Стремительный рост перед первым туром представителя новых левых Жан-Люка Меланшона доказал это. Плюс 7% к Меланшону в первом туре в 2017 году от уровня 2012 года, на самом деле, по замыслу реформаторов FN, должны были уйти к Ле Пен. И именно в данном пункте FN потерпел неудачу. Франция в очередной раз продемонстрировала, что она левая по своим предпочтениям страна. В конечном счете, получилось так, что на президентских выборах 2017 года представитель «новых левых» сыграл против представителя «новых правых». Насколько это было заложено в сценарий системными игроками, не ясно. Жан-Люк Меланшон по сравнению с выборами 2012 года набрал на 3 млн голосов больше, а Ле Пен — лишь на 1 млн голосов больше. В конкуренции за голоса трудящихся победил Меланшон, а не Ле Пен. Получается, что Марин Ле Пен после всех реформ своей партии получила в 2017 году лишь на 2 млн голосов больше, чем в 2002 году ее отец Жан-Мари Ле Пена в противостоянии с президентом Шираком. Стоило ли изгонять Ле Пена старшего из FN перед выборами 2017 года? Ведь это не этично, и, как оказалось, игра по персоналии отца-основателя в конечном счете не стоила свеч.

Если сравнивать с Ле Пен, то Жан-Люк Меланшон на президентских выборах 2012 года получил 11,1%, а в 2017 году — 19,58%. Для этого успеха Меланшон практически не менял свою программу. Как и в 2012, в 2017 году он призывал своих сторонников к мирной «гражданской» революции — перевороту, который делает не рабочий класс, но все граждане, болеющие за свою страну. В основу избирательной программы 2017 года Меланшона легли его же тезисы 2012 года с некоторыми изменениями: учреждение 6-й Республики, то есть принятие новой Конституции, перераспределение богатств через обложение дополнительными налогами сверхдоходов, сокращение рабочей недели до 32 часов, снижение пенсионного возраста до 60 лет, выход Франции из Евросоюза и НАТО. Свои взгляды Меланшон сформулировал в книге «L’avenir en commun» («Общее будущее»), распространенной тиражом 200 тыс. экземпляров. 4 апреля 2017 года состоялись телевизионные дебаты с участием всех одиннадцати кандидатов в президенты Франции, победителем которых сенсационно стал Меланшон. В 2017 году Меланшон в пику Ле Пен доказал, что левые настроения во Франции превалируют, блокируя правонационалистическую перспективу.
Правда, при этом совокупный электорат Меланшона и Ле Пен в первом туре продемонстрировал еще и текущий показатель евроскептицизма во Франции — около 40%. Это очень много, и наблюдатели обратили внимание на эту опасную тенденцию. Даже если «еврофил» Эммануэль Макрон и победит во втором туре, растущая волна евроскептицизма во Франции остается фактом.

Ле Пен долгое время считалась единственным кандидатом, который непременно попадет во второй тур. Но, несмотря на упорную кампанию и многолетние усилия, направленные на профессионализацию партии и преодоление радикализма, унаследованного от отца-основателя партии, Ле Пен в 2017 году лишь на пять процентных пунктов улучшила свою позицию по сравнению с первым туром президентского голосования пять лет назад. Если до 7 мая не случится чего-либо сверхординарного, то Марин Ле Пен гарантированно проигрывает во втором туре. На следующий день после голосования в первом туре она объявила, что временно покидает пост председателя партии «Национальный фронт».

Во втором туре она хотела бы предстать независимым кандидатом, предложившим себя на роль «матери нации». Однако, скорее, это жест отчаяния, чем правильное решение. Перспективы оказаться в очередной оппозиции требуют от Ле Пен наращивание национальных позиций не ее самой (здесь она достигла потолка), а ее партии. В Национальном собрании Франции в настоящее время присутствует только два депутата от FN. Mэры от Национального фронта управляют всего лишь в дюжине из 36 тыс. французских муниципалитетов. Целью FN на предстоящих июньских выборах в Национальное собрание должно стать создание крупной оппозиционной фракции в парламенте. Кроме того, Ле Пен остается еще улучшать партийные результаты на муниципальных выборах, на выборах в европейский парламент в 2019 году и доказывать, что очередной президент из традиционного истеблишмента не может добиться изменений с тем, чтобы Франция вновь стала «великой». Стратегам Национального фронта предстоит целиться на выборы 2022 года, когда они вновь получат шанс прийти к власти. Однако опыт поражений 2012 и 2017 года свидетельствует о необходимости результативной партийной работы на всех уровнях национального представительства, а не только концентрации на очередных президентских выборах с опорой исключительно на образ вождя.

Другим уроком президентских выборов во Франции в 2017 году стало то, что французская избирательная система вполне управляема со стороны наднациональных элит. Популистам слева и справа, которых столкнули лбами, был успешно противопоставлен кандидат-выскочка — Эммануэль Макрон, который успешно воспользовался в своей кампании популистскими приемами своих конкурентов. При этом главной жертвой подобной тактики стала вовсе не Ле Пен с ее «Национальным фронтом» или Меланшон, а официальный кандидат от «Республиканцев» Франсуа Фийон. Именно Фийон был целенаправленно и изощренно «убит» в ходе президентской кампании при участии правящей верхушки ФСП. По-видимому, фигура Фийона не показалась подходящей «европейским наднационалам» из-за его европейской автономистской программы и традиции продолжения им голлизма в обстановке, когда требовалась консолидация ядра ЕС вокруг евроатлантической повестки дня.

Если в ближайшие десять дней не произойдет ничего неожиданного, то Макрон одержит победу во втором туре и станет следующим президентом Франции. Будущего президента Франции в ведущих СМИ Запада характеризуют, как «европейца, либерала и гуманиста». А еще Макрон — это «атлантист» и «еврофил». Относительно идеологии Макрона присутствуют разночтения в оценках. То Макрон придерживается либеральных, то, «скорее», социал-демократических взглядов. Т. е. в этом плане Макрон является характерным представителем идеологии либерал-социализма, которая стала с 1980-х годов преодолением классической социал-демократии. Кроме того, как выясняется, Макрон — это «39-летний сравнительно неопытный отпрыск политического истеблишмента». А еще Макрон убежден, что «беженцы — это стойкие и передовые люди». Он приветствует новых мигрантов и отстаивает «прогрессивные ценности».
Три года назад 39-летний Макрон — бывший инвестиционный банкир и советник президента социалиста Франсуа Олланда был неизвестен широкой публике. Его стремительное выдвижение противоречит всем негласным французским правилам роста в политике. Поэтому избрание Макрона выглядит, как политический трюк системы в условиях развивающегося кризиса. Он — неявный кандидат от истэблишмента, и в этом его сила и слабость, поскольку может быстро стать причиной очередного разочарования избирателей. Поэтому Макрон осторожен в своих высказываниях — он уже обжегся на исторической памяти Алжирской войны — и пытается найти общую почву с различными политическими силами. Все признают, что у Макрона мало политического опыта. Ему не доверяют ни левые фракции в ФСП, ни консервативные «республиканцы». Макрону после победы на президентских выборах предстоит вновь заручиться поддержкой избирателей на парламентских выборах. Но для этого у него нет ресурсов в виде развитой партийной структуры. Движение «Вперед» могло обслуживать его персонально на президентских выборах, но не способно бороться за места в парламентских округах.

Макрону уже нашли определение — это «французский Обама», которое кажется лестным ему, но прямым указанием на источник слабости для его критиков. В Макроне скептики заранее видят нерешительного и даже пустого политика без ясной позиции, скорее похожего на президента Франсуа Олланда. И в последнем сравнении критики Макрона, по-видимому, правы по существу, поскольку новый президент заранее ставит перед собой задачи, не выполненные президентом уходящим. Как и Олланд, Макрон намерен добиться большей конкурентоспособности для французских компаний, но при этом сохранить раздутую французскую социальную систему. В частности, Макрон планирует урезать госрасходы на 60 миллиардов евро и сократить 120 тысяч госслужащих. При этом он собирается инвестировать 50 миллиардов евро в некие программы развития. Макрон обещает вновь уменьшить продолжительность 35-часовой рабочей недели и сделать страхование на случай потери работы доступным для новых категорий трудящихся. Он обещает сократить налог с предприятий с 33,3% до 25%. Можно заранее констатировать, что Франции, разумеется, нужны реформы, а новому президенту — крепкие нервы, для того, чтобы выстоять перед неизбежными забастовками и демонстрациями. Здесь у Макрона заранее плохая репутация у профсоюзов из-за его мероприятий по рынку труда в бытность министром экономики.

В случае победы Макрону предстоит сразу же пройти через испытание парламентскими выборами в июне. Существует вероятность того, что у Макрона не хватит голосов для создания правительства, и премьером станет человек, не разделяющий его взглядов, что осложнит выполнение предвыборной программы Макрона и ослабит позиции нового президента. В условиях традиционного деления на правых и левых во французской политике Макрон является недостаточно правым для французских консерваторов. Для французских левоцентристов Макрон недостаточно левый, но и не вписывается в центр. Результат нынешних президентских выборов может лишь предвещать распад французской партийной системы, но сама система еще существует, пронизывая все уровни французской политики.
Макрон обещает выстроить под свое президентство межпартийную поддержку левоцентристов и правоцентристов. Однако вопрос кадров должен сделать из Макрона заложника традиционной политической системы, что гарантирует быстрое разочарование избирателей. Поэтому победа Макрона, скорее всего, станет продолжением периода политической нестабильности, чем началом продуктивных для Франции реформ. Но, здесь заметим, функция Макрона в складывающейся ситуации другая. Он должен «гарантировать» Евросоюзу Францию на короткий период трансформации до 2020 года, после которого уже любое демократическое волеизъявление на национальном уровне не сможет повлиять на основы европейской интеграции. В этом историческое предназначение «стремительного выдвиженца» Макрона.
А пока перед вторым туром президентских выборов и Ле Пен, и Макрон играют на настроениях избирателей против политического истеблишмента Франции. Финальный раунд президентского голосования рискует превратиться в соревнование между двумя соперничающими мировоззрениями. И Макрон, и Ле Пен имеют различные представления о социальном и политическом будущем Франции. Макрон выступает за все, от чего Ле Пен хотела бы избавиться. Но условия игры заданы системой так, что во втором туре Ле Пен может лишь изменить соотношение, но не изменить результат выборов. Макрон обречен системой на победу.

eadaily.com

Читайте недельный обзор по рынку нефти с 24.04.2017 по 30.04.2017 года здесь.

Прогноз ценовых колебаний с 1 по 5 мая — здесь.