Владельцы машин в России в этом году начали экономить на своих автомобилях. Некоторые даже отказались от ежедневных поездок за рулем. И немудрено. Литр «народного» 92-го бензина на заправке стоит уже больше 34 рублей, хотя в конце прошлого года цена едва превышала 32 рубля.

Что думают по этому поводу в Федеральной антимонопольной службе? На эти и другие «топливные» вопросы в интервью «РГ» ответил замглавы ФАС Анатолий Голомолзин.

Литр бензина с начала года подорожал на два рубля. ФАС это тревожит?

Анатолий Голомолзин: Если сравнивать с общей инфляций, а она, по данным на 15 ноября, составила 11,7 процента, то динамика роста цен на топливо спокойная. Цены на бензин в рознице увеличились на 5,6 процента, на дизель — всего на 2,4. Отставание от инфляции очень заметное. И надо сказать, подобная ситуация наблюдается уже два года.

Я напомню, что в России действуют организованные торги на биржевой площадке — мы обязали нефтяников продавать там не меньше 10 процентов нефтепродуктов, которые они производят. По факту там торгуется около 15-17 процентов. По данным за восемь месяцев, объем торгов составил более 9,5 миллиона тонн. А количество участников торгов выросло почти на 18 процентов. Сейчас их больше полутора тысяч. То есть можно с уверенностью сказать, что этот инструмент стал всем интересен.

Идет регистрация внебиржевых контрактов, с участием как нефтяных компаний и их дочерних структур, так и с участием независимых покупателей. Тем самым сформированы как биржевые котировки, так и индексы внебиржевых цен.

Все это создает понятную прозрачную ценовую ситуацию. Плюс нефтяники публикуют свои торговые политики, где говорится, как они собираются взаимодействовать с независимыми участниками рынка и какую ценовую политику проводить. Это также существенно влияет на ситуацию на рынке, поскольку устраняется субъективный фактор, связанный с созданием неравных условий для отдельных игроков.

Вообще рынок нефтепродуктов в России в последние годы перестал быть проблемой. Было время, когда мы за год рассматривали сотни дел о нарушении антимонопольного законодательства на этом рынке. Теперь все иначе. И это, безусловно, к лучшему.

Почему ФАС не поддерживает инициативу минэнерго — обязать нефтяные компании продавать на внутреннем рынке 95 процентов производимого ими бензина и чуть больше половины объемов дизеля?

Анатолий Голомолзин: Рынок — это не расписанная матрица. На нем все постоянно меняется: внешняя и внутренняя конъюнктура, спрос, предложение… Совершенно не понятно, чего мы добьемся, задав определенный процент продажи топлива.

Насытим рынок, например.

Анатолий Голомолзин: Чтобы обеспечить достаточность предложения, мы еще несколько лет назад заключили четырехсторонние соглашения с нефтяными компаниями. В них как раз и говорится об определенных объемах, которые компании должны произвести, чтобы не было дефицита на внутреннем рынке.

Большего, на мой взгляд, не нужно. К примеру, зачем задавать цифры по объемам поставки дизтоплива, если его производится с избытком и половина этого объема экспортируется?

О чем действительно стоит вести речь, так это о резервах топлива. Сейчас мы в рамках биржевого комитета ФАС обсуждаем методику, которая рекомендуется минэнерго при формировании резервов. Вот это — принципиальный вопрос. Нужно обсуждать не сколько каждый участник рынка должен поставить на рынок, а как должен работать механизм формирования и расходования резервов.

Объясню, почему это так важно. К примеру, если топлива в избытке и оно хранится на нефтебазах, это может означать дополнительные издержки компаний, которые в результате могут обернуться дополнительной нагрузкой на потребителей. Поэтому задача — найти оптимальное соотношение.

Безусловно, это инструмент регулирования рынка в пределах компетенции минэнерго. Но нам важно, чтобы это отвечало балансу интересов и рыночному ценообразованию. Это особенно важно с учетом изменившейся и меняющейся ситуации в экономике.

Что вы имеете в виду?

Анатолий Голомолзин: Если раньше в части потребления топлива мы прирастали на 3-5 процентов в год, то в этом году будет менее одного процента.

Так что формировать резерв нужно, уже исходя из новых условий, а дальше — понимать, какие объемы, кто хранит, и эту информацию публиковать. Когда она открыта, это успокаивает рынок. Это и есть механизмы стабилизации рынка. Но задавать контрольные цифры в секторе, который является свободным, это спорное предложение.

Каким должен быть минимальный резерв?

Анатолий Голомолзин: Это все обсуждаемо. По опыту, который складывался в предыдущие годы, в пределах полутора-двух миллионов тонн резервы колебались. В предыдущие периоды полутора миллионов не хватало. В этом году у нас два миллиона тонн — их хватает с избытком.

Что может быть с ценами на топливо в следующем году?

Анатолий Голомолзин: Каких-то потрясений мы не ожидаем. Продолжает совершенствоваться биржевая торговля. Совершенствуется регулятивное воздействие.

Через механизм четырехсторонних соглашений, правил создания резервов ситуация для рынка будет даже более благоприятной, чем сейчас. Надеемся также, что наши белорусские коллеги будут расширять активность участия в биржевых торгах. Ведем консультации с нашими казахскими и киргизскими коллегами, эта тема будет предметом обсуждений в рамках БРИКС.

Позитивных факторов влияния на рынок будет все больше.

Чисто теоретически на ситуации может отразиться существенное колебание цен, которое наблюдается на внешнем рынке. Но с учетом изменения общей концепции налогообложения в отрасли с одновременным снижением уровня вывозных таможенных пошлин и уровня акцизов влияние колебаний цен внешнего рынка на ситуацию с ценами на внутреннем рынке будет снижаться.

Есть ли гарантии, что Россия через год перейдет на бензин стандарта «Евро-5»?

Анатолий Голомолзин: У нас есть некоторые прогнозы по ситуации, но я бы сейчас не стал их комментировать. Скажу так: мы надеемся, что это получится сделать. Но у правительства всегда должен быть набор возможных регулятивных воздействий. Возможность продления пользования топлива 4-го класса с целью обеспечения достаточности предложения на внутреннем рынке — одно из них.

Cтрасти по «Газпрому»

Еще одна тема, которая с недавних пор особенно горячо обсуждается, — раздел «Газпрома». ФАС предлагала сделать это еще в 2008 году, но поддержки не нашла. Почему сейчас это стало актуальным, и есть ли вероятность, что реформу действительно удастся провести?

Анатолий Голомолзин: Вообще правильнее говорить не о разделе «Газпрома», а о реструктуризации и повышении прозрачности.

Есть поручение президентской комиссии по ТЭК о разработке концепции развития рынка газа. Она должна содержать основные направления дальнейшего реформирования этого рынка.

Кроме этого, в соответствии с соглашением об ЕАЭС необходимо принять концепцию общего рынка газа стран — участников союза. Конечно, ее нужно обсуждать, в том числе имея концепцию развития внутреннего рынка газа. А она, в свою очередь, должна содержать в себе основные направления, связанные с реформированием этого рынка.

В России сейчас есть система трансгазов, которые не наделены имуществом. Они его берут в аренду у «Газпрома». И это создает сложности в обеспечении равных условий деятельности.

Суть наших предложений в том, чтобы наделить трансгазы имуществом, устанавливать единый тариф на транспортировку газа и для независимых компаний, и для компаний группы лиц «Газпрома». Причем это будут цифры от реальных услуг и реального имущества, а не бумажная статистика, которая потом оборачивается для потребителей конкретными расходами.

Это первоочередная задача. Выделение транспортировки газа, как это имеет место для транспортировки нефти и передачи электроэнергии, может быть одним из шагов дальнейшего развития рынка газа и может обсуждаться в рамках концепции развития рынка газа.

rg.ru